Все предельно

— Ты в порядке. Просто царапина. — Лишь позже, когда она обработала рану йодом, выяснилось, что то была не одна царапина, а сразу две. Пуля прошила кожу над губой с правой стороны, пролетела еще дюйма два и царапнула скулу прямо под глазом. После чего благополучно вошла в потолок. Но при этом по пути к потолку умудрилась пришить одну из мух. Понимаю, в это трудно поверить, но, честное слово, так оно и было. Муха валялась на полу в кучке спутанных ниток, и остались от нее лишь две тонкие черные ножки.

— Джонни? — нерешительно произнес Док. — Боюсь, у меня для тебя плохие новости, дружище. — Продолжать не было нужды, и без того всем было ясно, что он имел в виду. Джек по-прежнему сидел на кровати, только голова у него свесилась и волосы касались простыни на коленях. Пока мы занимались раненым Джонни, Джек умер.

* * *

Док посоветовал похоронить тело в карьере по добыче гравия, он находился примерно в двух милях за городской линией. Под раковиной нашлась бутылка щелока, и Крольчиха пожертвовала ее нам.

— Надеюсь, знаете, как обращаться с этой дрянью, ребята? — спросила она.

— Само собой, — ответил Джонни. Над верхней губой у него красовался пластырь, позднее на этом месте усы так никогда уже и не будут расти. Голос звучал как-то безжизненно, и он избегал встречаться со мной взглядом.

— Ты уж присмотри, Гомер, чтоб он сделал все как следует, — сказала мне Крольчиха. И указала пальцем в сторону спальни, где на кровати лежал Джек, обернутый окровавленными простынями. — Потому как если его найдут и опознают прежде, чем вы успеете смыться, сам понимаешь, это сильно осложнит вам жизнь. И нам тоже, как пить дать.

— Ты согласилась приютить нас, когда все давали от ворот поворот, — сказал ей Джонни. — И никогда об этом не пожалеешь, клянусь.

Она ему улыбнулась. Женщины всегда западали на нашего Джонни. Я думал, что эта будет исключением, уж больно деловая, но понял, что ошибся. А деловой была, наверное, просто потому, что больше нечем взять, наружностью не вышла. Да и потом, когда в дом вваливается орава вооруженных парней вроде нас, любая разумная женщина постарается вести себя осторожнее, чтобы, не дай Бог, между ними не возникло какого раздора.

— Нас уже тут не будет, когда вы вернетесь, — сказал Волни. — Мамочка все толкует о Флориде, положила глаз на одно местечко в Лейн-Вейр…

— Заткнись, Вол, — осадил его Док. Да еще ткнул кулаком в плечо.

— Как бы там ни было, мы сматываем удочки, — сказал Волни, потирая плечо. — И вам советую. Так что сразу забирайте свое барахло и назад можете сюда не возвращаться. Мало ли что, обстановка, мать ее, меняется быстро.

— Ладно, — кивнул Джонни.

— По крайней мере он умер счастливым, — заметил Волни. — Умер смеясь.

Я промолчал. До меня только сейчас начало доходить, что Ред Гамильтон, мой старый приятель, действительно умер. И мне стало невыносимо грустно. Я решил не думать об этом и стал думать, как пуля зацепила Джонни (да еще умудрилась при этом прихлопнуть муху), в надежде, что это меня развеселит. Но не помогало. Даже наоборот, только хуже стало.

Док пожал руку мне, потом — Джонни. Он был бледен и смотрел мрачно.

— Честно скажу, сам не понимаю, как мы дошли до жизни такой, — сказал он. — Когда был мальчишкой, единственное, о чем мечтал, так это стать инженером-железнодорожником.

— Я вот что тебе скажу, — заметил Джонни. — Нечего на эту тему переживать. Что Бог ни делает — все к лучшему. Потому как ему виднее.

* * *

И вот мы везем Джека в последний путь. Затолкали его, завернутого в окровавленные простыни, на заднее сиденье украденного «форда». Джонни повел машину к самому дальнему краю карьера, она так и подскакивала на ухабах и камнях. Нет, что касается езды по бездорожью, то лично я предпочитаю не «форд», а джип, точно вам говорю. Затем он выключил мотор и дотронулся до пластыря на верхней губе. И сказал:

— Знаешь, Гомер, шкурой чувствую, кончилось сегодня мое везение. Скоро меня возьмут.

— Не надо так говорить, — сказал я.

— Почему? Ведь это правда.

Небо над головой было белесым, сгущались дождевые тучи. Представляю, во что превратятся дороги между Авророй и Чикаго — сплошное море разливанное. (Джонни решил, что мы должны вернуться в Чикаго, потому как феды наверняка будут ждать нас в Сент-Поле.) Громко каркали вороны. Кроме их крика да тихого пощелкивания остывающего мотора, ничего больше не было слышно. Я смотрел в зеркало и видел на заднем сиденье тело в простынях. Выпуклости в тех местах, где находились колени и локти, засохшие пятна крови там, где она хлынула у него изо рта, когда он зашелся в приступе кашля и смеха. И умер.