Все против всех. Гражданская война на Южном Урале

Мало кто знает следующее: в марте 1917 года, уже после отречения Николая II, Временное правительство создало Чрезвычайную Комиссию для расследования деятельности царя и его окружения. Секретарем этой первой ЧК (ирония истории!) был Александр Блок. Он принимал участие в допросах и много потом заносил в записную книжку. Благодаря этому мы можем узнать мнение великого поэта России о всех этих слухах.

Так вот, Блок записывает в своем дневнике результат расследований (вслед за самими членами этой ЧК): «Единственно, в чем можно упрекнуть Государя, — это в неумении разбираться в людях. Всегда легче ввести в заблуждение человека чистого, чем дурного. Государь был бесспорно человеком чистым». Яснее не скажешь. И подобные выводы Чрезвычайная Комиссия вынуждена была сделать, что называется, по всем пунктам. Разлетелась в прах легенда о зависимости политики Николая II от рекомендаций Распутина. Как выяснилось в результате исследования документов, большинство распутинских советов Николай реализовал с точностью до наоборот. Рухнули все без исключения эротические легенды о царице и Вырубовой. Последняя, к великому стыду допрашивающих, вообще оказалась девственницей. Наконец, как мыльный пузырь, лопнул и страшный образ Распутина — аморального чудовища, злого гения царской семьи, «святого черта». Так называлась книга о Распутине, написанная его злейшим врагом — иеромонахом–расстригой Илиодором, впоследствии сотрудником большевистской ЧК. В этой книге впервые был использован весь набор пропагандистских штампов о Распутине, ставший впоследствии хрестоматийным. Реальный облик Григория Ефимовича оказался совершенно иным, до сих пор непривычным для современного читателя. Чрезвычайно интересную, хотя и не всегда бесспорную информацию по этому поводу можно получить в книге историка О. Платонова «Жизнь за царя». В общем, Керенский мог с полным основанием заявить, ознакомившись с результатами работы комиссии: «Слава Богу, Государь невиновен!»

Другое дело, что Временное правительство, идя на поводу у массовых настроений и боясь потерять популярность, не опубликовало результаты работы комиссии. Настолько велик был пресс массового недовольства, и так хорошо пользовался этим главный оппонент Временного правительства — Петроградский Совет. Тем самым поток инсинуаций вместо плотины на своем пути (а опубликование отчетов комиссии, безусловно, сыграло бы такую роль) получил, по существу, «зеленый свет». Несомненно, это сыграло роковую роль в судьбе императора. Блок в те же дни записывал в дневнике: «Трагедия еще не началась… она будет ужасной, когда царская семья встанет лицом к лицу с разъяренным народом».

Впрочем, с момента прихода к власти большевиков все эти юридические проблемы враз потеряли актуальность. Для новой власти проблема виновности или невиновности Николая даже не стояла. Достаточно вспомнить, как большевики мотивировали свое, с позволения сказать, «судопроизводство»: «Для нас принципиальным является не конкретная вина человека, а его классовое происхождение: на основании этого мы решаем, целесообразно ли оставлять его в живых». Так напишет в инструкции для ЧК ее председатель, заместитель Дзержинского, Лацис. При такой постановке вопроса шансов выжить ни у Николая, ни у всех его родных не было абсолютно никаких. Вопрос был только в том, когда, где и как это произойдет. И кто конкретно станет палачом…

Тогда возникает вопрос: почему смерть настигла царскую семью именно в ночь на 18 июля 1918 года, а не ранее? Ведь большевики были тогда у власти больше чем полгода! Что их до поры сдерживало? Наконец, почему узников не убили в Тобольске, а повезли на Урал? Вопросы эти не праздные, ибо ответы на них проясняют многие темные моменты в истории становления советской власти как во всей стране, так и на Урале.

То, что уральские большевики (а они отличались особым радикализмом) с самого начала стремились ликвидировать царскую семью, явственно следует из отчетов комиссара Яковлева, конвоировавшего Николая и Александру Федоровну из Тобольска на Урал. Яковлев свидетельствует: в Тобольске его встретили два отряда, присланных из Екатеринбурга по поручению большевистского Уралсовета. Так вот, оба командира отряда, Бусяцкий и Заславский, категорически высказывались за немедленное уничтожение Романовых. Заславский заявил: «С Романовыми надо не возиться, их надо кончать!» Бусяцкий, кроме того, предложил конкретный план провокации: инсценировать нападение белых. «Белыми» должны были стать бойцы одного из отрядов красных. И в перестрелке «прикончить палача и всех с ним» (подлинные слова Бусяцкого). Да, радикализма уральским большевикам было не занимать — недаром впоследствии, на 8–м съезде РКПб) в 1919 году, в составе так называемой военной оппозиции, выступавшей против использования царских офицеров-»военспецов» в Красной Армии и настаивавшей на их истреблении, было как минимум три члена Уралсовета: Ф. Голощекин, Н. Толмачев и Г. Сафаров. Все они имели прямое отношение к ипатьевской трагедии.