Все пули мимо

Что ценю в военных, так это исполнительность и пунктуальность. Прикажешь головой о стенку биться - мгновенно исполняют. Интеллигентишка какой вокруг да около стены неделю ходить кругами будет, обстукивать, обмерять, место удара определять, а как, наконец, решится да врежется головой, то мозги по стене и размажет. А служивый без раздумий - трах! насквозь стенку в момент прошибает. При этом ни царапинки на лбу медном не будет.

Короче, только я в приёмную к себе вхожу, как Рудин со стула вскакивает и гаркает:

- Господин президент, полковник Рудин по вашему приказанию....

- Вольно, вольно, - рукой на него машу, чтоб мои барабанные перепонки поберёг. - Заходи, - беру его под локоток, ввожу в кабинет и дверь за нами плотно закрываю.

- Располагайся, - в кресло его усаживаю, сам стол обхожу и напротив устраиваюсь. - Извини, запамятовал, как тебя по имени-отчеству?

- Василий Егорович! - рапортует Рудин.

- А скажи-ка мне, Егорыч, - на фамильярный тон перехожу, - сколько времени твоему вертолёту понадобится, чтобы, допустим, до Минска долететь?

- Час с небольшим! - без заминки выпаливает полковник.

- А горючего туда и обратно без дозаправки хватит?

- С лихвой!

- Отлично, - резюмирую, беру со стола бланк президентский и начинаю на нём распоряжение своё царапать.

- Значит, так, - бланк полковнику вручаю. - С сей минуты ты поступаешь в полное моё распоряжение для выполнения сверхсекретной миссии. О ней, кроме нас двоих, никто знать не должен. Ты, трое твоих ребят и вертолёт должны в течение двух суток находиться в полной боевой готовности, чтобы по первому моему требованию доставить меня в любую точку на карте, которую я укажу. Приказ ясен?

- Так точно! - пружиной вскакивает с места полковник.

- Да, Егорыч, не в службу, а в дружбу, - с просьбой деликатной обращаюсь. - Ты мне в вертолёте кресло хоть какое-то сооруди. А то неудобно, понимаешь, на важную встречу президенту стоя лететь...

Расплывается здесь полковник белобрысый в улыбке открытой.

- Так мы ж тогда в грузовом отсеке летели. А там есть ещё и пассажирский салон.

- Да? - удивляюсь. - Тогда всё нормально. Свободен...

И только дверь за ним закрывается, как я беру трубку правительственной связи и говорю в неё:

- А соедините-ка меня с президентом Украины...

Думал часа два ждать придётся, пока он время для разговора со мной из работы своей напряжённой выкроит. Ни фига подобного - мгновенно откликнулся. Видать, тоже, как я, от безделья мается.

- Здоровэньки булы! - приветствую его, знанием украинского языка бравируя.

Икает на том конце телефонного провода президент Украины - небось, я где-то не так ударение в фразе приветственной поставил - и отвечает мне осторожненько:

- Здравствуйте, Борис Макарович.

Я тогда Пупсика на полную катушку подключаю, чтоб президент украинский не икал больше, и начинаю издалека:

- Слушай, хохол, тут с тобой по одному вопросу проконсультироваться нужно. Не возражаешь?

- Спрашивайте, Борис Макарович, - мямлит. По тону просекаю, что скрутил его пацан мой в бараний рог. Ни пикнуть, ни рыпаться куда в сторону ни на йоту не даёт.

- Напомни-ка мне, пожалуйста, - вкрадчиво начинаю, - как там у вас вопрос на референдуме звучал перед отделением Украины?

- За вильну та нэзалэжну Украйину... - тянет он по-хохляцки.

- Та-ак... - соглашаюсь, но тут же его дожимаю: - А дальше?

- В составе СССР... - убитым голосом заканчивает хохол почему-то по-русски.

- Ага! - ловлю его на слове. - Значит, надо понимать, первую половину вы осуществили. А как теперь насчёт второй?

- Ну... Цэ трэба обмиркуваты... - начинает юлить.

- Ты мне эти хохляцкие штучки брось! - рычу в трубку. - Нечего, понимаешь, Мазепу из себя корчить, пора Богдана Хмельницкого изображать! Просёк?

- Зрозумив... - эхом откликается хохол.

- А если "зразумел", то готовь свой самолёт. И как президент Белоруссии тебе звякнет, пулей лети, куда он укажет. Ты меня понял?!

- А як же... - шелестом доносится из трубки.

С президентом Белоруссии проще было. Тот мужик свой, раньше нашего власть твёрдую, хоть и помягче нашей, у себя установил. Так что Пупсику его совсем чуть-чуть дожать потребовалось.

Проваландался я ещё с часок в кабинете, чтоб дать время хохлу собраться и в Белоруссию вылететь, по Кремлю неприкаянно побродил, а затем, сказавшись больным, к себе в усадьбу уехал. Мог бы, конечно, и молча, согласно своему положению, слинять, но вдруг Сашку срочно для чего-то понадоблюсь? Хотя в последнее время он редко ко мне обращается, сам страной "рулюет"...

Приехал домой, машину отпустил, и только она за ограду выехала, как я тут же Рудина вызвал и приказал срочно "тень" на усадьбу пригнать. И десяти минут не прошло, как вертолёт на площадку в усадьбе приземлился.

Алиска моему раннему приезду обрадовалась, мол, наконец-то как нормальная семья день вдвоём проведём. Но как вертолёт приземляющийся увидела, глаза выпучила. Действительно, вид у боевой машины впечатляющий. Мало того, что фюзеляж под акулу с зубами ощеренными размалёван, так "тень" ещё ракетами подвесными ощетинилась.

- А это что? - со страхом Алиска спрашивает.