Все рассказы об отце Брауне

— Если незнакомка как-то сюда попала, то она каким-то образом отсюда исчезла.

— Возможно, мы слишком много думаем об этой незнакомке, — заметил отец Браун. — В этом странном театре происходит так много странных вещей, что всех и не упомнишь.

— О каких это вы странных вещах? — быстро спросил актер.

— Здесь много чего странного, — ответил священник. — К примеру, другая запертая дверь.

— Но ведь она же заперта! — воскликнул Джервис, пристально глядя на священника.

— Однако вы все же о ней забыли, — ответил отец Браун. Через несколько мгновений он задумчиво произнес: — Эта миссис Сэндс — весьма сварливая и мрачная особа.

— Вы хотите сказать, — понизив голос, спросил Джервис, — что она наврала и итальянка все-таки вышла?

— Нет, — спокойно ответил священник. — Полагаю, что все это — всего лишь отвлеченное наблюдение касательно характера.

— Уж не думаете ли вы, что миссис Сэндс сама его убила?! — воскликнул актер.

— А вот это — уж точно не в ее характере, — произнес отец Браун.

Пока они обменивались результатами своих наблюдений, отец Браун опустился на колени рядом с телом и убедился, что перед ними, вне всяческих сомнений, лежит труп. Рядом с ним, но так, что его не было видно с порога, валялся кинжал, очень похожий на бутафорский. Он словно выпал из раны или из руки убийцы. По словам Джервиса, узнавшего кинжал, это орудие вряд ли могло о чем-то рассказать, разве что криминалисты найдут на нем отпечатки пальцев. Это оказался кинжал из реквизита, то есть ничей. Он долгое время «гулял» по театру, и в руки его мог взять кто угодно. Затем священник поднялся и с мрачным видом оглядел кабинет.

— Надо послать за полицией, — сказал он. — И за врачом, хотя для него уже слишком поздно. Кстати, осмотрев кабинет, я так и не смог понять, как нашей итальянке все это удалось.

— Итальянке! — воскликнул Джервис. — Вот уж нет. Думается, что если у кого-то и есть, алиби, так это у нее. Две комнаты в разных концах коридора, обе заперты, а одну караулит безусловный свидетель.

— Нет, — возразил отец Браун, — не совсем так. Трудно понять, как она проникла сюда. По-моему, из гримерной она бы смогла выбраться.

— Вот как? — недоуменно спросил актер.

— Я вам говорил, — начал отец Браун, — что слышал звуки разбиваемого стекла, зеркал или окон. По глупости я забыл хорошо известный мне факт: эта итальянка очень суеверна. Вряд ли она стала бы бить зеркало, так что подозреваю, что она разбила окно. Все окружающие помещения находятся в подвале, однако наружу может выходить окно или световой люк. А вот тут, похоже, нет никаких люков или окошек.

Отец Браун поднял голову и очень внимательно и долго рассматривал потолок. Потом внезапно будто бы очнулся от сна.

— Нужно быстро подняться наверх, протелефонировать куда надо и всем рассказать. Вот ведь ужас какой… Господи, вы слышите, как над нами по-прежнему вскрикивают и декламируют? Репетиция еще продолжается. Полагаю, именно это и называют трагической иронией.

Когда театру волею судеб пришлось стать домом скорби, актерам представилась возможность проявить свойственные им добродетели. Мужчины, согласно поговорке, вели себя как настоящие джентльмены, а не как статисты или носители амплуа. Не все они любили Мандевиля или верили ему, однако точно знали, что о нем сказать. А по отношению к вдове они выказали не только сочувствие, но и величайшую чуткость. Она в новом и совсем ином смысле сделалась трагической актрисой: малейшее ее слово было законом, и пока она медленно и печально двигалась по залу, все старались ей угодить.

— Она всегда обладала сильным характером, — хрипло говорил старик Рэндалл, — а умом превосходила всех нас. Конечно, бедняга Мандевиль не мог с ней тягаться в образованности и прочем, но она всегда безукоризненно исполняла свои обязанности. Она иногда очень трогательно говорила, что ей очень жаль, что она не живет более интеллектуально насыщенной жизнью, однако Мандевиль… что ж, как говорится, о мертвых либо хорошо, либо ничего.

И старик вышел, печально качая головой.

— И вправду — либо хорошо, либо ничего, — мрачно заметил Джервис. — По-моему, Рэндалл и слыхом не слыхивал о таинственной гостье. Кстати, вам не кажется, что Мандевиля убила загадочная дама?

— Все зависит от того, — ответил священник, — кого вы подразумеваете под загадочной дамой.

— О! Не итальянку, — торопливо сказал Джервис, — Хотя, по правде говоря, в отношении нее вы тоже оказались правы. Когда вошли к ней в гримерку, люк был разбит, а комната — пуста. Однако по данным полиции она самым невинным образом отправилась к себе домой. Нет, я о женщине, которая ему угрожала на тайном свидании, о той, что сказала, что она его жена. Как вам кажется, она действительно его жена?

— Вполне возможно, — ответил отец Браун, глядя прямо перед собой, — что она и вправду его жена.