Все равно будет май

Свадьбу сыграли в небольшом банкетном зале ресторана «Арагви». Гости главным образом были со стороны невесты: подруги Нонны по школе и консерватории. Со стороны жениха пришел только один старый товарищ и земляк полковник Петр Николаевич Афанасьев. Большой, грузный, лобастый человек, добродушный и простой, сразу всем поправившийся. Под стать Петру Николаевичу была и его жена, Мария Степановна, или просто Мура. Имя это шло ей чрезвычайно. Маленькая, кругленькая, как сдобная булочка, приветливая и ласковая. По специальности она была хирургом, и никак не верилось, что такая мягкая уютная женщина способна взять в руки нож и кромсать живое человеческое тело. Яков Макарович любил Афанасьевых, дорожил их дружбой, в Москве они были у него самыми близкими людьми.

Свадьба как свадьба! Пили «Советское шампанское», кричали «горько!», танцевали в вестибюле второго этажа. Нонне, выпившей несколько бокалов шампанского, все казалось замечательным: и тосты, и музыка, и блеск стола, и, конечно, Яков, красивый, сияющий, не спускающий с нее влюбленных покорных глаз.

Разъезжались поздно, часа в три ночи. Площадь перед рестораном, непривычно пустынная, казалась огромной. По улице Горького редко проносились автомобили. У ресторана вытянулась вереница машин — ждали их. Первым, у самого выхода, темнел черный ЗИС. У Нонны немного кружилась голова, и, когда сели в машину, она, усталая и счастливая, прижалась к Якову. Он нежно обнял ее за плечи. Навстречу летели темные спящие дома, шумные липы Ленинградского шоссе. Яков все крепче прижимал к себе совсем ослабевшую Нонну, и его горячие, пахнущие вином губы искали и находили ее рот.

Только когда справа темной тучей надвинулся Петровский парк и Нонна увидела одинокую скамью, освещенную выглянувшей из-за замка луной, и на скамье целующуюся пару, вдруг вспомнила такую же скамью на Гоголевском бульваре, и фонари в темных кронах лип, и Сережу…

ЗИС шел быстро. Стремительно исчезла скамья со счастливой парой. Неслись навстречу мутные фонари, темные безглазые дома, черные мертвые деревья. Все мимо, мимо. Нонна беззвучно пошевелила губами:

— Прощай, Сережа!

На следующий день рано утром — об этом не знала Нонна — в квартире Никольских на Гоголевском бульваре раздался продолжительный настойчивый телефонный звонок. Еще спавшая Ядвига Аполлинариевна вскочила и в одной ночной сорочке, шлепая босыми ногами по холодному паркету, бросилась к телефону. Кто мог трезвонить в такую рань? Уж не случилось ли что — не дай бог — с молодыми?

— Ответьте Ленинграду! Ленинград? Соединяю. Говорите!

Ядвига Аполлинариевна сразу догадалась, кто звонит из Ленинграда. И не ошиблась. Звонил Сергей Полуяров.

— Попросите, пожалуйста, к телефону Нонну!

Ядвига Аполлинариевна стояла почти голая и босая у телефона, и ее колотила злая истерическая дрожь. Она злилась на наглого мальчишку, который позвонил ни свет ни заря и так напугал ее. Но еще больше ее напугало странное совпадение: Сергей Полуяров позвонил в первый день после свадьбы Нонны. Никогда не звонил из Ленинграда, а тут позвонил. Почувствовал он, что ли?.. Сказала сдавленным голосом:

— Нонна здесь больше не живет.

— Как не живет?

— Вчера Нонна вышла замуж! — И не могла лишить себя удовольствия, добавила: — Вышла замуж за полковника! Понятно?

Трубка брошена, Ленинград дал отбой.

Можно только радоваться, что наконец-то окончилась и так слишком затянувшаяся история с этим оскорбительным ухаживанием. Теперь-то уж конец волнениям. Но Ядвига Аполлинариевна с серым, невыспавшимся, сразу подурневшим лицом стояла у телефона. Как Сергей мог почувствовать? Как догадался? За шестьсот верст? Простое совпадение? Но какое странное совпадение!

На сердце было тяжело, словно кто-то взял его в руку и тихо сжимает. Впервые за все радостные, шумливые предсвадебные дни подумала: «Будет ли счастлива Нонночка со своим мужем?»

5

Народная мудрость гласит: чтобы хорошо узнать человека, нужно съесть с ним пуд соли. Может быть, и так!

Но бывает и иначе. Нонне казалось, что за несколько недель совместной жизни с Яковом Макаровичем она так хорошо изучила своего мужа, словно прожила с ним сто лет. И возненавидела. Яростно, жестоко, мстительно.

Почему один человек может возненавидеть другого? Возненавидеть без всякой видимой причины, без всякого на то основания. Просто так!

Теперь Нонна думала, что ненавидит Якова Макаровича Душенкова с первых дней их знакомства. Только необъяснимая ошибка, какое-то затмение или наваждение могли обрядить обыкновенную ненависть в свадебную фату симпатии, даже влюбленности.

Да, ей льстило ухаживание красивого, солидного военного, трогала его любовь к ней. И выходила она замуж по своей доброй воле. Никто ее не принуждал. Правда, мама с утра до вечера щебетала: «Ах, какой элегантный мужчина Яков Макарович!», «Ах, как ему идет военная форма!», «Верно, вертятся вокруг него бесстыжие девицы, жаждущие заполучить такого мужа!..» Только отец, узнав о предложении Душенкова, равнодушно буркнул: «Поступай как знаешь!»