Все романы в одном томе

– А мне таких не жаль. Подумай только, какой надо быть дурищей, чтобы не понять этого до свадьбы. Представление Перси об уважении к женщине заключается в том, чтобы не дать ей возможности проявить чувства. Со своими благими намерениями он безнадежно увяз в Средневековье.

– А как он относился к тебе?

– Вот об этом и хочу рассказать. Я уже говорила – или нет? – он был настоящим красавцем. Большие честные карие глаза и улыбка, глядя на которую не сомневаешься, что у ее обладателя сердце из чистого золота. В ту пору я была молода и доверчива и, решив, что Перси наделен достаточным тактом и деликатностью, однажды ночью наградила его пылким поцелуем. Мы катались после танцев в Хоумстеде возле Хот-Спрингс. Помнится, всю неделю стояла чудная погода. Роскошные деревья зеленой пеной покрывали равнину, а между ними поднимался утренний октябрьский туман, словно дым от костров, которым предстояло покрасить их в коричневый цвет.

– А что твой приятель с его принципами?

– Вероятно, поцеловав меня, он решил, что может позволить себе все остальное и что я не достойна уважения, как простушка Беатрис Фэрфакс, чей образ создала его фантазия.

– И чего же он добился?

– Немногого. Прежде чем Перси успел приступить к действиям, я столкнула его с дамбы высотой шестнадцать футов.

– Сильно ушибся? – со смехом спросил Энтони.

– Сломал руку и вывихнул лодыжку. Разнес эту историю по всему Хот-Спрингс, а когда рука зажила, один парень по имени Барли, которому я очень нравилась, подрался с Перси и сломал ее снова. Ох, сколько было шума! Он угрожал подать на Барли в суд, а люди видели, как Барли – он сам из Джорджии – покупает в городе револьвер. Но еще до этого мама увезла меня обратно на Север, разумеется, против воли. Так что конец истории мне неизвестен, хотя я как-то встретила Барли в вестибюле особняка Вандербилта.

Энтони долго и громко смеялся над рассказом жены.

– Какой успех! Вероятно, мне полагается прийти в ярость из-за того, что ты целовалась с таким количеством мужчин, но не получается.

После слов мужа Глория села на кровати.

– Странно, но я уверена, что их поцелуи не оставили на мне следа, не запятнали неразборчивостью в отношениях. Хотя один мужчина как-то совершенно серьезно сказал, что ему противно думать обо мне как о доступном любому желающему стакане для питья в общественном месте.

– Вот наглец!

– А я только рассмеялась и сказала, что меня скорее следует считать круговой чашей, которая, переходя из рук в руки, не утрачивает своей ценности.

– В общем-то меня это мало тревожит… хотя, разумеется, обеспокоило бы, если бы ты позволила нечто большее, чем поцелуи. По-моему, ты не способна испытывать ревность, разве что из-за уязвленного самолюбия. А почему тебя не интересует, чем занимался я? Разве не хочется, чтобы я сохранил невинность?

– Все зависит от того, какой след оставили эти отношения. Я целовала мужчину, потому что он красив, или ярко светила луна, или просто на меня накатилась сентиментальность и я расчувствовалась. Вот и все – не больше. Такие поцелуи не оставляют следа. А вот ты – другое дело, тебя воспоминания тревожат и не дают покоя.

– Неужели никого прежде не целовала, как меня?

– Нет, – просто ответила Глория. – Я же говорю, многие мужчины пытались… да мало ли что они пытались. Любая хорошенькая девушка проходит через это… Видишь ли, мне безразлично, сколько женщин у тебя было в прошлом, если отношения ограничивались простым удовлетворением физических потребностей. Но, пожалуй, я бы не вынесла мысли, что ты долгое время жил с другой женщиной или даже хотел жениться на какой-то девушке. Это меняет дело. Будут вспоминаться все интимные подробности, которые приглушают чистоту и свежесть чувств, являющуюся в конечном итоге самой драгоценной составляющей любви.

Задыхаясь от восторга, Энтони привлек к себе жену и уложил рядом на подушку.

– Любимая, – прошептал он, – да разве я могу что-то помнить, кроме твоих чудесных поцелуев?

После этого признания послышался тихий, вкрадчивый голос Глории:

– Энтони, мне вдруг показалось, что кое-кто просто умирает от жажды.

Энтони коротко рассмеялся и со счастливой смущенной улыбкой выбрался из постели.

– И не забудь положить в воду маленький кусочек льда, – добавила Глория. – Как думаешь, могу я на это рассчитывать?

Глория всегда добавляла слово «маленький», когда просила об одолжении, так просьба звучала менее требовательно. Но Энтони снова рассмеялся. Размер и форма льда не имеют значения, ведь все равно придется спускаться за ним вниз на кухню… а по коридору вслед за ним несся голос Глории:

– И маленький крекер с капелькой джема…

– Черт возьми! – с восторгом выдохнул Энтони, не замечая грубости своих слов. – Она просто чудо, моя девочка! Этого у нее не отнять!

– Когда у нас появится малыш, – завела однажды разговор Глория – супруги уже решили, что произойдет это событие через три года, – я хочу, чтобы он был похож на тебя.

– Не считая ног, – хитро улыбнулся Энтони.

– Ну да, кроме ног. Ноги у него должны быть мои. Но все остальное – твое.

– И нос тоже?

Глория пребывала в нерешительности.