Все романы в одном томе

Раздался еще один звук, напугавший Глорию, это был тоскливый гудок приближающегося поезда, и почти одновременно с ним до слуха донесся теперь уже далекий приглушенный зов:

– Глория! Глория!

Энтони, должно быть, шел по главной дороге. Глория рассмеялась с озорным злорадством. Ей удалось ускользнуть, и теперь есть время переждать, пока пройдет поезд.

Снова послышался гудок, совсем рядом, а потом, без предварительного грохота и лязга, из-за поворота на высокую насыпь вынырнуло темной волной длинное туловище и, не издавая никаких звуков, кроме свиста рассекаемого воздуха и похожего на тиканье часов перестука рельсов, понеслось к мосту. Это был электропоезд. Между двумя яркими пятнами синего света над локомотивом образовалась потрескивающая искрящаяся полоска, которая, подобно дрожащему огоньку лампы рядом с покойником, осветила на мгновение ряды деревьев. Глория инстинктивно перешла на дальнюю сторону дороги. Свет был чуть теплым, как кровь… Перестук слился в равномерный гул, и поезд, упруго растягиваясь, пронесся мимо. Вот он с грохотом въехал на мост, состязаясь с мертвенно-бледным лучом прожектора, упавшим на погруженную в торжественное безмолвие реку. Потом состав стремительно сжался, всасывая в себя весь шум, и вскоре слышалось только раскатистое эхо, затихающее на дальнем берегу.

На промокшую землю снова наползала тишина, начал накрапывать дождик, и вдруг на Глорию обрушился ливень, выводя ее из похожего на транс оцепенения, вызванного зрелищем проходящего поезда. Она побежала по склону к берегу и стала взбираться по железной лесенке на мост, вспомнив, что именно этого ей всегда и хотелось. Совсем скоро она получит новые острые ощущения при переходе реки по настилу менее метра шириной, проложенному рядом с рельсами.

Есть! Вот так-то лучше! Она добралась до верха, и окрестности предстали в виде плавно чередующихся кругов на открытой местности, испещренных отдельными редкими рядами деревьев или разбросанными, как заплаты, рощами, что спят в холодном сиянии луны. Справа от Глории, в полумиле вниз по реке, которая уходила вдаль за лунным светом, словно поблескивающий липкий след улитки, подмигивали разбросанные огни Мариэтты. Не далее чем в двух сотнях ярдов, там, где заканчивается мост, находилось приземистое здание станции, освещаемое единственным тусклым фонарем. Тяжесть спала. Верхушки деревьев внизу баюкали юные звездочки, навевая полную сновидений дрему. Глория широко раскинула руки, радуясь свободе. Вот чего ей хотелось: забраться высоко-высоко и стоять одной среди прохлады.

– Глория!

Словно испуганный ребенок, она устремилась вприпрыжку по настилу, воодушевленная ощущением собственной легкости. Теперь пусть приходит – она больше не испытывает страха. Только сначала надо добраться до станции, так как это является частью игры. Глория была счастлива. Сорванную с головы шляпку она крепко сжимала в руках, короткие завитки волос за ушами подпрыгивали вверх-вниз, и казалось, что никогда снова она уже не почувствует себя такой юной. Но сегодня ее ночь, и весь мир принадлежит ей. Сойдя с настила, Глория торжествующе рассмеялась, а потом добралась до деревянной платформы и радостно уселась рядом со столбом, подпирающим крышу навеса.

– Я здесь! – крикнула она, веселая и беззаботная, как ликующая утренняя заря. – Я здесь! Энтони, милый, бедный мой старичок! Ты так за меня переживал!..

– Глория! – Добежав до платформы, он бросился к жене. – С тобой ничего не случилось?

Подойдя ближе, он опустился на колени и обнял Глорию.

– Все хорошо.

– А что произошло? Почему ты убежала? – с тревогой в голосе расспрашивал он.

– Пришлось спасаться бегством. Там что-то было. – Она замолчала, и вновь зарождающаяся тревога хлыстом стегнула по сознанию. – Что-то на мне сидело… вот здесь. – Она приложила руку к груди. – И я была вынуждена от него бежать.

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь «это»?

– Не знаю… тот тип, Халл…

– Он тебя побеспокоил?

– Он приходил в мою комнату, пьяный. Думаю, в тот момент у меня помутился рассудок.

– Глория, любимая…

Она устало положила голову на плечо мужу.

– Давай вернемся, – предложил Энтони.

Глория вздрогнула.

– Ах нет! Не могу. Оно снова явится и усядется на грудь. – Ее голос сорвался на крик, горестно повисший в тишине. – Ну, то самое!..

– Ну-ну, успокойся, – утешал ее Энтони, крепче прижимая к себе. – Поступим как пожелаешь. А чего тебе хочется? Просто посидеть здесь?

– Хочу… хочу уехать.

– Куда?

– Куда глаза глядят.

– Ей-богу, Глория! – воскликнул он. – Да ты все еще пьяна!

– Нет, и весь вечер была трезвой. Я поднялась наверх… не знаю, наверное, через полчаса после ужина… Ой!

Энтони нечаянно задел ее правое плечо.

– Больно. Я где-то ушиблась. Не помню… кто-то меня схватил, а потом уронил.

– Глория, пойдем домой. Уже поздно, и на улице такая сырость…

– Не могу, – жалобно всхлипнула она. – Ох, Энтони, даже не проси! Завтра приду. Ты иди домой, а я подожду поезда. Поеду в отель…

– И я с тобой.