Все романы в одном томе

Дэзи вовсе не была католичкой, и я подивился хитроумию этой лжи.

– Когда они все-таки поженятся, – продолжала Кэтрин, – они уедут на Запад и там поживут, пока уляжется шум.

– Уж тогда лучше уехать в Европу.

– Ах, вы поклонник Европы? – неожиданно громко воскликнула Кэтрин. – Я совсем недавно вернулась из Монте-Карло.

– Вот как?

– Да, в прошлом году. Ездила вдвоем с подругой.

– И долго пробыли?

– Нет, мы только съездили в Монте-Карло и обратно. Через Марсель. У нас было с собой больше тысячи двухсот долларов, но за два дня в частных игорных залах нас обчистили до нитки. Как мы только домой добрались – даже вспомнить страшно. Господи, до чего ж я возненавидела этот город!

На миг предвечернее небо в окне засинело медвяной лазурью Средиземного моря, но пронзительный голос миссис Макки тут же возвратил меня в тесную гостиную.

– Я сама чуть не совершила такую ошибку, – во всеуслышание объявила она. – Чуть было не вышла за ничтожного человечка, который несколько лет ходил за мной как тень. А ведь знала, что он меня не стоит. И все мне говорили: «Люсиль, этот человек тебя не стоит!» Но, не повстречайся я с Честером, он бы меня в конце концов уломал.

– Да, но послушайте, – сказала Миртл Уилсон, качая головой, – все ж таки вы за него не вышли.

– Как видите.

– А я вышла, – многозначительно сказала Миртл. – Вот в чем разница между вашим случаем и моим.

– А зачем было выходить, Миртл? – спросила Кэтрин. – Никто тебя, кажется, не неволил.

Миртл не сразу ответила.

– Я за него вышла, потому что думала, что он джентльмен, – сказала она наконец. – Думала, он человек воспитанный, а на самом деле он мне и в подметки не годился.

– Ты же по нему с ума сходила когда-то, – заметила Кэтрин.

– Я сходила по нему с ума? – возмутилась Миртл. – Кто это тебе сказал? Я не больше сходила с ума по нему, чем вот по этому господину.

Она ткнула пальцем в меня, и все посмотрели на меня с укоризной. Я постарался выразить всем своим видом, что ничуть не претендую на ее чувства.

– Вот когда я действительно с ума спятила, это когда вышла за него замуж. Но я сразу поняла свою ошибку. Он взял у приятеля костюм, чтобы надеть на свадьбу, а мне про это и не заикнулся. Через несколько дней – его как раз не было дома – приятель приходит и просит вернуть костюм. «Вот как, это ваш костюм? – говорю я. – Первый раз слышу». Но костюм все-таки отдала, а потом бросилась на постель и ревмя ревела до самой ночи.

– Ей правда нужно уйти от него, – снова зашептала мне Кэтрин. – Одиннадцать лет они так и живут над этим гаражом. А у нее даже ни одного дружка не было до Тома.

Бутылка виски – уже вторая за этот вечер – переходила из рук в руки; только Кэтрин не проявляла к ней интереса, уверяя, что ей «и так весело». Том вызвал швейцара и послал его за какими-то знаменитыми сандвичами, которые могли заменить целый ужин. Я то и дело порывался уйти; мягкие сумерки манили меня, и хотелось прогуляться пешком до парка, но всякий раз я оказывался втянутым в очередной оголтелый спор, точно веревками привязывавший меня к креслу. А быть может, в это самое время какой-нибудь случайный прохожий смотрел с темнеющей улицы в вышину, на наши освещенные окна, и думал о том, какие человеческие тайны прячутся за их желтыми квадратами. И мне казалось, что я вижу этого прохожего, его поднятую голову, задумчивое лицо. Я был здесь, но я был и там тоже, завороженный и в то же время испуганный бесконечным разнообразием жизни.

Миртл поставила себе кресло рядом со мной, и вместе с теплым дыханием на меня вдруг полился рассказ о ее первой встрече с Томом.

– Мы сидели в вагоне друг против друга, на боковых местах у выхода, которые всегда занимают в последнюю очередь. Я ехала в Нью-Йорк к сестре и должна была у нее ночевать. Том был во фраке, в лаковых туфлях, я просто глаз не могла от него отвести, но как только встречусь с ним взглядом, сейчас же делаю вид, будто рассматриваю рекламный плакат у него над головой. Когда стали выходить из вагона, он очутился рядом со мной и так прижался крахмальной грудью к моему плечу, что я пригрозила позвать полицейского, да он мне, конечно, не поверил. Я была сама не своя, – когда он меня подсаживал в машину, я даже не очень-то разбирала, такси это или вагон метро. А в голове одна мысль: «Живешь ведь только раз, только раз».

Она оглянулась на миссис Макки, и вся комната зазвенела ее деланным смехом.

– Ах, моя милая, – воскликнула она. – Я вам подарю это платье, когда совсем перестану его носить. Завтра я куплю себе новое. Нужно мне составить список всех дел, которые я должна сделать завтра. Массаж, потом парикмахер, потом еще надо купить ошейник для собачки, и такую маленькую пепельницу с пружинкой, они мне ужасно нравятся, и венок с черным шелковым бантом мамочке на могилку, из таких цветов, что все лето не вянут. Непременно нужно все это записать, чтобы я ничего не забыла.