1. Грудь и все прочие части тела. (Мне не хотелось бы беседовать о внешности, мы сами ее увидим.)
2. «Пэм» (и то, как она представляет себе свое будущее в «старой Европе» рядом с ходячим шкафом для чувств Лео Лайке).
3. Все сугубо личные, далекие от Эмми дела Лео Лайке.
4. Все сугубо личные, далекие от Лео дела Эмми Ротнер.
Во время этой встречи — пожалуйста! пожалуйста! очень прошу! — ничего и никого другого, кроме нас самих. Как ты думаешь, получится?
Через восемь минут
Но о чем же мы тогда будем говорить? Тем для беседы, прямо скажем, остается не много.
Через пятнадцать минут
Лео, мне кажется, тебя опять потихоньку начинает одолевать страх — этот хронический, дремлющий в глубине твоей души страх соприкосновения с Эмми. Ты ведь, конечно, предпочел бы тему «большой груди», верно? О чем мы будем беседовать? Мне все равно. Будем делиться воспоминаниями детства. Я не стану подвергать критическому анализу форму и содержание твоих монологов, меня интересует только то,
Лео, я хочу ВИДЕТЬ, как ты говоришь. Я хочу ВИДЕТЬ, как ты слушаешь. Я хочу ВИДЕТЬ, как ты дышишь. Я хочу после стольких месяцев тесной, доверительной, многообещающей, заторможенной, непрекращающейся, прерванной, реализованной, нереализованной виртуальности наконец-то, под занавес, действительно ВИДЕТЬ. Всего один час. И больше ничего.
Через семь минут
Хочется надеяться, что ты не будешь разочарована. Потому что ничего особенного ты не увидишь — ни в моей внешности, ни в том, как я говорю, слушаю и тем более дышу (я простужен). Но ты захотела этого, сама пожелала этой встречи.
Через три часа
Я (опять) сказал что-нибудь не то?
Приятного вечера,
Лео
На следующий день
Доброе утро, Эмми!
Да, мне страшно. Мне страшно, что когда ты меня увидишь, я мгновенно утрачу значение, которое имел в твоих глазах (и может, все еще имею). Мне кажется, что мои слова на мониторе читаются лучше, чем смотрится мое лицо. Может, ты будешь шокирована и тебе станет жаль свои мысли и чувства, которые ты целых два года на меня тратила. Это я и имел в виду, когда написал: «Но ты захотела этого, сама пожелала этой встречи». Надеюсь, теперь ты меня поймешь. Если ты не ответишь, то — до завтра.
Лео
Через пять часов
Да, теперь я тебя понимаю, ты выразился достаточно ясно. Тебе в нашем «мы» всегда важно было исключительно то, какое значение
Через десять минут
Лучше всего нам оставить эту затею со встречей, драгоценнейшая моя.
Через двадцать секунд
Да, оставим эту затею. Лучше всего тебе сразу же опять активировать свое «сообщение об отъезде адресата», драгоценнейший мой.
Через десять минут
Это я виноват. Мне не надо было отвечать тебе после возвращения из Бостона.
Через минуту
Это я виновата. Мне не надо было писать тебе, что в твоей квартире в три часа утра горит свет. Какое мне дело до твоего света? Кстати, чтобы ты не переоценивал свое значение для меня — я тогда просто случайно проезжала мимо на такси.
Через две минуты
Конечно, тебе нет никакого дела до моего света, но это было очень мило с твоей стороны, что ты пыталась сэкономить мне электричество. Кстати (хотя для нашей ситуации это вроде бы не имеет значения): из такси не видно, горит у меня свет или нет.
Через минуту
Ну, значит, это был двухэтажный автобус или самолет. В свете сегодняшней ситуации это уже абсолютно все равно.
Спокойной ночи!
Через семь часов
На тот случай, если ты случайно не пролетала мимо и не увидела это сама, — в моей квартире опять горит свет. Я не могу спать.
Через десять минут
Эмми, позволь мне все объяснить.
1. То,
2. Именно потому, что ты для меня так много значишь, для меня и имеет такое большое значение, сколько я значу для тебя.
3. Если бы ты не значила для меня так много, мне было бы все равно, сколько я значу для тебя.