Все сказки не нашего времени

– Зачем тебе плавки, Посейдон? – засмеялась она.

Он с облегчением улыбнулся: да, это его Машка! А офис, и в самом деле, отстой. Они придумают что-нибудь получше.

Экзамен

Я знал, что умру, причём скоро. Нет, не так: через два месяца мне придётся навсегда проститься с миром людей и со своей личностью тоже. Поэтому я ушёл из больницы под расписку и поехал домой – думать, как провести остаток земной жизни. Семейные проблемы меня не отягощали: как у большинства астронавтов, у меня их попросту не было. Идея смерти тоже не была столь ужасающей, как для большинства сограждан – и здесь профессия накладывает отпечаток. Не давало покоя лишь одно: как же я глупо попался! И это в составе третьей экспедиции, когда были приняты все меры против заражения. А меня вот угораздило…

За время, которое я провёл на больничной койке (на самом деле, это была специальная клиника Института Космических Исследований) меня исследовали вдоль и поперёк, но без ощутимых результатов: светила медицинской науки и практики не смогли найти способ предотвратить трансформацию. Правда, они смогли удлинить инкубационный период, за что я выразил им горячую благодарность и заявил, что хочу сам воспользоваться дополнительным временем. Конечно, оставаясь на связи и под контролем вживлённых датчиков температуры и давления. Конечно, если у них нет новых идей. Идей не было, и я удалился.

В результате недолгих раздумий я уехал в Англию, в Оксфорд. И не только потому, что потянуло в места студенческой юности. Этот древний университетский город, родина Алисы в стране чудес, всегда казался мне овеянным неким мистическим флёром, и коль скоро отечественная наука ничего не могла поделать с моей проблемой, то единственное место, где я мог получить если не помощь, то понимание – это именно здесь. Несколько моих однокашников и сейчас оставались в Оксфорде, теперь в качестве профессоров. Но мне нужен был в первую очередь Джим Саммерс, профессор социологии – и одновременно мой самый близкий друг, единственный, с которым мне удалось сохранять живую связь все два с хвостиком десятилетия, прошедшие со времени выпуска. Сразу же по прибытии я назначил Джиму встречу в нашем любимом пабе.

За два года, прошедшие с нашей последней встречи на конференции в Оксфорде, Джим изменился мало: всё такой же язвительный и остроумный живчик, гроза и любимец студентов. И студенток, конечно. Он радостно приветствовал меня, но мгновенно преобразился, узнав о моей проблеме. Я никогда не видел его таким собранным и серьёзным, даже в кабинете ректора, когда нам грозило отчисление за экстраординарный дебош.

– Я слыхал об этом, но краем уха. Не думал, что это о тебе. В прессе вообще ничего нет. Информация, по-видимому, не для общего пользования. Расскажи, пожалуйста, подробнее, что за дела на этой Кас, и как тебя угораздило заразиться. Тебе могут помочь?

– Нет, – покачал я головой. – Единственное, что смогли – выиграть для меня два месяца. Не знаю почему, но меня потянуло сюда. Конечно, нам с тобой всё равно надо было увидеться, прежде чем… Но не только. Джим, это глупо, но мне кажется, что именно ты мог бы мне помочь. Хотя бы понять, хотя бы как социолог. У них же совершенно дикая социальная организация!

– Рассказывай, Пит, – кратко отозвался мой друг. – Только с самого начала. Ты ведь не давал расписку о неразглашении?

– Нет, не давал, – улыбнулся я, – сейчас с этим не так строго. Думаю, могу с тобой поделиться сведениями, так сказать, общего порядка. Дело закрыто. Планета тоже – она оказалась непригодной для колонизации. Россия, конечно, дала необходимую информацию в НАСА и другие государственные космические корпорации, и при этом отказалась от всех прав на Кас. Кроме упоминания в справочной базе как о первооткрывателях. Пошли открывать дальше, идиоты. Неужели так трудно понять, что, не разобравшись со случаем Кас, нельзя двигаться дальше?

– Трудно, Пит. И ты знаешь, почему. Твоя родина отстала, к сожалению. Даже из вашей так называемой элиты далеко не все получили нормальное современное образование. Тебе повезло. И хватит об этом. Рассказывай.

– Мы открыли Кас в плановом порядке, методически прочёсывая российский сектор космоса. Представляешь, Джим, в огромной стране уже не хватало жизненного пространства из-за токсических отходов. Для нас легче было начать освоение новых планет, чем вычистить свою собственную территорию.

– Представляю, ведь ты постоянно плачешь мне в жилетку. Но сейчас не время. Ближе к делу, Пит! Только факты. Кратко.

****