Все страхи мира

Водитель «фиата», казалось, вёл машину без определённой цели. Разумеется, Расселлу было трудно утверждать это с уверенностью. Улицы Афин строились ещё до появления колесниц, и более поздние уступки колёсному транспорту не сумели превратить Афины в Лос-Анджелес. Несмотря на то что автомобили на улицах были крохотными, движение транспорта превратилось в одну, едва двигающуюся огромную пробку. Расселлу хотелось поинтересоваться, куда они едут, но он знал, что спрашивать не имеет смысла. Он не сумеет отличить правдивый ответ от обмана, и, даже если получит правдивый ответ, скорее всего ничего не поймёт. Плохо это или хорошо, но ему придётся подчиниться выбранному для него курсу. Расселл не чувствовал себя от этого спокойнее, однако отрицать правду значило лгать себе, и он не мог пойти на это. Единственное, что ему оставалось, — это сохранять бдительность. Расселл так и поступил.

Они едут в аэропорт, подумал Папаниколау. Вот это действительно удача. Вдобавок к полицейским из его группы там находятся по крайней мере двадцать полицейских других служб, вооружённых пистолетами и автоматами. Так что всё будет просто. Несколько полицейских, одетых в штатское, подойдут к ним вплотную, а когда двое вооружённых полицейских в форме пройдут мимо и привлекут внимание сидящих в «фиате», можно будет взять их — ему нравился этот американский эвфемизм — спокойно и не поднимая шума. Отведём их в боковую комнату аэропорта, чтобы убедиться, что они собой представляют, а если сержант ошибся, что ж, расхлёбывать кашу — обязанность капитана. Извините, заявит капитан, но ваша внешность похожа на описание, полученное нами от… — ему придётся придумать, на кого удобнее возложить вину, может быть на французов или итальянцев. Сами понимаете, как важно следить за безопасностью международных воздушных рейсов. Затем билеты этих двоих — если их заподозрили напрасно — будут обменены на первых класс. Почти всегда все обходилось без скандала.

А вот если лицо принадлежало тому, кого подозревал Папаниколау, это будет для сержанта третий террорист, задержанный в этом году. Может быть, даже четвёртый. Только потому, что его спутник одет как американец, совсем не значит, что он на самом деле приехал из США. Четверо за восемь месяцев — нет, даже за семь, поправил себя Папаниколау. Не так уж плохо для несколько эксцентричного полицейского, предпочитающего работать в одиночку. Папаниколау решил немного приблизиться к «фиату». Ему не хотелось потерять такую «ценную» рыбку в городском транспорте.

Расселл насчитал множество такси. Они перевозят в основном туристов или тех, кому не хочется управлять машиной в такой каше… Как странно! Он не сразу понял почему. Ну конечно! В этом такси не горит знак на крыше, а внутри сидит один водитель. У незанятых машин знак включён, а если такси везёт пассажиров, то знак выключается. По-видимому, включённый знак — примета свободного такси, решил он. Но у этой машины — единственной среди многих — свет не горел. Водитель «фиата» ехал не торопясь и свернул направо на улицу, что вела, казалось, к настоящему шоссе. Большинство такси не сделало этого поворота, а вот машина с выключенным знаком на крыше последовала за ними. Расселл не знал, едут ли они сейчас в сторону музеев или торговых центров.

— Нас ведут, — спокойно заметил он. — Может быть, кто-то из твоих друзей прикрывает нас сзади?

— Нет. — Водитель мгновенно взглянул в зеркало заднего обзора. — Какой из них, по-твоему?

— Это не «по-моему», приятель. Я знаю точно. Такси в пятидесяти ярдах от нас, грязно-белого цвета, с выключенным знаком на крыше. Тип машины мне не известен. Тебе следовало быть повнимательнее. — Неужели это и есть ловушка? — подумал Расселл. Убить водителя не составит труда. Невысокий парень с тонкой худой шеей — свернуть её ему будет не сложнее, чем курёнку.

— Спасибо. В самом деле, я промахнулся, — ответил водитель, тоже заметив сопровождающее их такси. Кто это может быть? Посмотрим.

Он сделал неожиданный поворот. Такси последовало за ними.

— Ты прав, дружище, — задумчиво произнёс водитель. — Как тебе удалось заметить его?

— Я привык замечать все, что происходит вокруг меня.

— Понятно… это меняет наши планы.