Все страхи мира

На улице, на виду у всех, когда священнослужители одной веры встречали духовных наставников другой, они неизменно обменивались приветствиями, чтобы поставить это в пример населению. Швейцарские гвардейцы тоже приветствовали каждого из них. При встрече со старейшими и наиболее уважаемыми религиозными деятелями они снимали очки или шлемы в знак глубокого почтения. Это был единственный признак человечности, который им разрешалось проявлять. Ходили слухи, что швейцарские гвардейцы даже не потели.

— У них действительно пугающий вид, — заметил Райан, стоя на углу улицы в одной рубашке без пиджака. Американские туристы без устали фотографировали. Евреи все еще выглядели обиженными. Арабы улыбались. Христиане, вынужденные покинуть город из-за возросшего насилия, начали возвращаться. Когда пять огромных гвардейцев, увешанных оружием, шли по улице, им поспешно освобождали путь. Солдаты двигались не спеша, то и дело посматривая по сторонам.

— А ведь они действительно походят на роботов.

— Знаешь, Джек, — сказал Ави, — после первой недели никто не осмеливался нападать на них. Никто, ни единого раза.

— Да и я не решился бы связываться с ними, — тихо произнес Кларк.

На первой неделе произошло событие, словно ниспосланное провидением, — арабский юноша убил ножом пожилую израильтянку. Это было отнюдь не политическим преступлением, а всего лишь попыткой ограбления. Араб допустил роковую ошибку — он убил старуху на глазах у патруля. Солдат тут же догнал его и обезвредил одним ударом каратэ — словно на учениях или в кино. Задержанному арабу тройка религиозных деятелей предоставила выбор: подвергнуться израильскому суду или понести наказание в соответствии с традициями ислама. Юноша совершил еще одну роковую, на этот раз последнюю, ошибку — он потребовал, чтобы его судили по мусульманским обычаям, рассчитывая на снисхождение. После недельного пребывания в израильской больнице — это было необходимо для лечения от полученной травмы — араба доставили на суд, проведенный по традициям Корана и под председательством имама Ахмеда бин Юсуфа. На следующий день его доставили самолетом в столицу Саудовской Аравии Эр-Рияд, вывели на базарную площадь, позволили юноше раскаяться в своих прегрешениях, и тут же палач обезглавил его мечом. Райан не знал, как произнести фразу «жестокое, но справедливое наказание» на иврите, по-гречески и по-арабски. Израильтян потрясла суровая и мгновенная кара, однако мусульмане только пожимали плечами: у Корана строгие законы по отношению к преступникам, и на протяжении веков они продемонстрировали свою действенность.

— Твои соотечественники все еще недовольны условиями соглашений?

Ави нахмурился. Джек поставил его перед выбором — выразить личную точку зрения или сказать правду.

— Между нами, Райан… они чувствовали бы себя в большей безопасности под защитой наших десантников. — Как всегда, правда одержала у Ави верх. — Но они привыкнут. Потребуется еще несколько недель, и они обязательно привыкнут. Арабам нравятся швейцарские гвардейцы, а ключ к спокойствию на улицах — в настроении у наших арабских друзей. А ты ответишь на мой вопрос? — При этих словах голова Кларка чуть повернулась.

— Возможно. — Райан смотрел на улицу.

— Ты имел отношение к заключению этих соглашений?

— Нет, — ответил Райан бесстрастным голосом, ничем не отличающимся от поведения солдат патруля. — Это ведь было озарение Чарлза Олдена, верно? А я стал всего лишь рассыльным.

— Именно это и утверждает Элизабет Эллиот. — Ави больше ничего не требовалось.

— Ты не задал бы этот вопрос, не зная ответа на него, Ави. Тогда зачем спрашивать?

— Весьма искусно. — Генерал Бен-Иаков сел за стол и знаком подозвал официанта. Прежде чем снова заговорить с Райаном, он заказал две бутылки пива. Кларк и второй телохранитель ничего не пили. — Ваш президент оказал на нас огромное давление — пригрозил приостановить поставки оружия…

— Согласен, Ави, он мог бы сделать это более деликатно, но не я формирую политику. Твои соотечественники навлекли это на себя убийством безоружных демонстрантов. В результате перед нами открылась страница нашей истории, которую хочется забыть. Этот безумный поступок обезоружил израильское лобби в конгрессе — многие из них находились по другую сторону нашего движения за гражданские права — не забывай этого, Ави. Вы вынудили нас предпринять определенные шаги. К тому же… — Райан внезапно замолчал.

— Да?

— Понимаешь, Ави, все может обернуться к лучшему. Ты только оглянись по сторонам! — В этот момент принесли заказанное ими пиво. Джеку так хотелось пить, что трети бутылки тут же не стало.

— Действительно, нельзя исключить такую вероятность, — согласился Бен-Иаков.

— Разведывательная информация, которую вы получаете из Сирии, лучше нашей, — напомнил Райан. — Мне стало известно, что там начинают относиться к урегулированию серьезно — не поднимая излишнего шума, разумеется. Ну, прав я или нет?

— Если это на самом деле правда, — проворчал Ави.

— А ты не задумывался над тем, что самое трудное в мирной разведывательной информации?