Все страхи мира

— Ну что же, у нас были Уолкеры, Пелтон, да и немало других… — напомнил Мюррей. КГБ вообще на удивление успешно вербовал сотрудников американских агентств, связанных с передачей секретных материалов. Шифровальщики, занимающие наиболее уязвимые должности в посольствах, получали очень низкое жалование и числились «конторскими служащими», даже не техниками. Многим это не нравилось, а некоторые были возмущены до такой степени, что решали подзаработать на стороне исходя из своих специальных знаний. В конце концов они понимали, что разведывательные агентства оплачивают их услуги, очень дешево (за исключением ЦРУ, где изменникам платили исключительно щедро), но прозрение наступало слишком поздно и повернуть назад было нельзя. От Уолкера русские узнали конструкцию американских шифровальных аппаратов и систему ввода информации. За прошедшие десять лет основы шифровальных аппаратов изменились мало. Новейшая технология сделала их более совершенными и куда более надежными, чем были их предки, работавшие на принципе шагового искателя и контактного диска, однако все они основывались на математической теории сложности, разработанной инженерами-телефонистами шестьдесят лет назад для предсказания функционирования больших коммутационных систем. А в распоряжении русских имелись лучшие специалисты в области теоретической математики в мире. По мнению многих, понимание устройства шифровальных машин может позволить талантливому математику разгадать всю систему кодирования. Может быть, какой-нибудь неизвестный русский математик сумел сделать открытие в шифровальной теории? Если так, то…

— Нужно исходить из того, что есть и другие, которых нам не удалось поймать. Прибавь к этому их технический опыт и знания, и станет понятно, что у меня есть все основания для беспокойства.

— Слава Богу, это не затрагивает непосредственно Федеральное бюро расследований. — Большинство кодированных линий связи ФБР имели в своей основе голосовые каналы, и, несмотря на то что в их тайну можно было проникнуть, полученная информация слишком зависела от времени, то есть с его течением ценность сведений быстро исчезала. Кроме того, подобрать к ним ключ было трудно еще и по той причине, что агенты ФБР пользовались условными именами и слэнгом, что в значительной степени мешало понять смысл переговоров. Вдобавок у противника были трудности, связанные с тем, что подслушивать каналы, работающие в реальном времени, нелегко из-за ограниченных возможностей.

— Ты не мог бы послать своих людей и выяснить что-нибудь?

— Да, конечно. Ты действительно намерен обратиться наверх по этому вопросу?

— Думаю, у меня нет другого выхода, Дэн.

— Против тебя выступят чиновники пары влиятельных департаментов.

Райан прислонился плечом к притолоке.

— Зато я защищаю справедливое дело, правда?

— Опыт так ничему тебя и не научил. — Мюррей покачал головой и засмеялся.

* * *

— Эти проклятые американцы! — в ярости воскликнул Нармонов.

— Что случилось, Андрей Ильич?

— Вы представляете, Олег Кириллович, что такое иметь дело с иностранной державой, которую не покидают подозрения?

— Пока нет, — ответил Кадышев. — Мне приходится иметь дело всего лишь с внутренними политиками, без конца подозревающими меня в чем-то.

Устранение Политбюро привело и к ряду затруднений. Одним из них оказалось исчезновение переходного периода, который позволил бы подающим надежды советским политическим деятелям познакомиться с международными аспектами управления государством. Теперь они находились в таком же положении, как и американцы. Этого, напомнил себе Кадышев, не следует забывать.

— Итак, какие неприятности постигли нас теперь?

— Но это следует хранить в полной тайне, мой молодой друг.

— Разумеется.

— Американцы разослали по своим посольствам меморандум, в котором стараются осторожно выяснить, насколько я уязвим в политическом отношении.

— Вот как? — Кадышев позволил себе отреагировать на это сообщение единственной фразой. Его мгновенно поразила двусмысленность возникшей ситуации. Значит, сообщение оказало должное воздействие на американское правительство, однако о нем стало известно Нармонову, и потому КГБ может напасть на его след — след американского агента. Как интересно! — пронеслось у него в голове. Теперь его маневры — ходы в настоящей азартной игре, причем как проигрыш в ней, так и выигрыш могли повлечь за собой колоссальные последствия. Но этого следовало ожидать, верно? Ведь на карту поставлена не месячная зарплата — нечто куда более серьезное.

— Откуда нам это известно? — спросил он после минутной задумчивости.

— Об этом я не имею права говорить.

— Понятно. — Черт побери! Впрочем, он доверяет мне — если только это не хитрый замысел Андрея Ильича. — Но мы можем быть уверены в этом?

— Да, вполне.

— Я могу чем-то помочь?

— Я ценю твою помощь, Олег. И сейчас прошу помочь мне снова.

— Мне понятно, конечно, что это немаловажно, но какое это имеет отношение к нашей внутренней политике?

— Ты ведь знаешь, в чем причина.

— Да, пожалуй.

— Мне нужна твоя помощь, — повторил Нармонов.

— Я должен обсудить это со своими коллегами.