Все страхи мира

— Разумное решение. Пит. — Второй помощник уже подошел к аварийной панели, чтобы убедиться в исправности судовых механизмов, — в случае аварии или затопления на панели вспыхнул бы сигнал тревоги. Но аварийные лампочки не горели. В этом не было ничего удивительного — лесовоз спроектировали таким образом, чтобы он мог выдержать куда более суровые штормы, однако это не значило, что на море можно терять бдительность.

Загудел телефон.

— Мостик, первый помощник слушает.

— Что там произошло, черт побери, — послышался голос старшего механика.

— Всего лишь большая волна, чиф, — коротко ответил Пит. — Есть проблемы?

— Всего лишь? Она так шарахнула в переднюю переборку, я уж решил было, что выбито окно, — похоже, треснул иллюминатор. Почему бы не сбавить скорость? Неприятно, когда тебе в постель хлещут волны, понимаешь?

— Я уже распорядился.

— Отлично. — Стармех положил трубку.

— Ну, что тут у вас? — раздался голос капитана. Он появился на мостике в пижаме и халате, успел заметить, как вода с палубы исчезала в шпигатах.

— Большая волна, пятьдесят-шестьдесят футов. Я сбавил ход до шестнадцати узлов. Двадцать — слишком много при такой волне.

— Правильно, пожалуй, — проворчал капитан. Каждый лишний час у причала обходился в пятнадцать тысяч долларов, и хозяевам не нравилось напрасно расходовать деньги. — Увеличьте скорость, как только будет возможно. — И он исчез, чтобы не застудить босые ноги.

— Будет исполнено, — ответил Пит, глядя на пустой дверной проем.

— Скорость пятнадцать и восемь, — доложил рулевой.

— Хорошо.

Оба офицера уселись в высокие кресла и взяли чашки с кофе. Вообще-то в происшествии не было ничего пугающего, теперь оно казалось даже захватывающим. Брызги от форштевня, врезающегося в волны, казались удивительно красивыми в лунном свете. Первый помощник посмотрел вниз на палубу. Лишь через несколько секунд он понял, что произошло.

— Включить палубное освещение!

— В чем дело? — Второй офицер поспешил к распределительному щиту, и прожекторы залили палубу ярким светом.

— А, один все-таки остался…

— Один… — Вахтенный офицер взглянул на палубу. — О-о… Три остальных…

Первый помощник изумленно потряс головой. Какими словами описать силу простой воды? А ведь это была прочная цепь, и волна разорвала ее, словно гнилую нитку. Впечатляюще.

Второй помощник снял трубку телефона и нажал кнопку.

— Боцман, наш палубный груз только что смыло за борт. Осмотрите переднюю часть надстройки и сообщите мне о причиненном ущербе. — Он знал, что добавлять о необходимости осмотра изнутри, не выходя на палубу, не потребуется.

Через час стало ясно, что они отделались на удивление легко. Бревна, смытые волной, ударили в то место надстройки, которое было укреплено мощными стальными бимсами. Повреждения оказались незначительными, понадобится всего лишь сварка и окраска. Впрочем, кому-то придется рубить новое дерево. Три бревна из четырех были смыты за борт. Японскому храму придется подождать с новой крышей.

Три огромных бревна, скрепленных вместе железной цепью, остались далеко позади «Джорджа М.». Они все еще были сырыми и теперь начали впитывать морскую воду, становясь еще тяжелее.

* * *

Кэти Райан следила за тем, как автомобиль ее мужа отъехал от дома. Время, когда она жалела его, прошло. Теперь она чувствовала себя оскорбленной. Он не хотел говорить об этом — не пытался как-то объяснить, извиниться, вместо этого хотел сделать вид, что… что? Иногда он говорил, что плохо себя чувствует, очень устал. Кэти хотелось откровенно побеседовать с ним, но она не знала, с чего начать. Мужское эго — хрупкая вещь, доктор Кэролайн Райан знала это, а такая тема — самое чувствительное в нем. Наверно, это сочетание усталости и спиртного. Джек — не машина. Он сжигает себя. Кэти заметила первые симптомы несколько месяцев назад. И на службу ему приходится так далеко ездить. Почти три часа ежедневно. Правда, у него шофер, но все равно… Три лишних часа в добавление к напряженной работе вместо того, чтобы пораньше приезжать домой, где его ждут и любят.

Так помогаю я ему или наношу вред? — спрашивала она себя. Может быть, отчасти здесь и моя вина?

Кэти вошла в ванную и посмотрела на себя в зеркало. Ну что ж, она больше не краснощекий подросток. Вокруг рта и у глаз появились морщины. Следует подумать об очках. Во время работы у нее случались приступы головной боли, и она знала, что причиной могут быть глаза, — в конце концов, она хирург-офтальмолог, — но у нее, как и у всех остальных, вечно не хватало времени, чтобы посетить своего коллегу тут же в Институте Вильмера. Это глупо, признала Кэти. У нее по-прежнему красивые глаза. По крайней мере их цвет не изменился, хотя способности к преломлению пострадали от напряжения, связанного с работой.