Все страхи мира

— Мы решили лететь вместе, — сказал Талбот. — Мое единственное условие, чтобы за штурвалом не сидел Деннис.

— Ну вот, бросаете меня в холмах Мэриленда. Ничего не поделаешь, кому-то нужно заниматься государственными делами, — улыбнулся Фаулер. Улыбка у него была какой-то странной, заметил Райан. — Ну, вернемся к делу. Значит, Райан, по-вашему, опасность нам не угрожает?

— Позвольте мне вернуться немного назад, сэр. Во-первых, я должен подчеркнуть, что сообщение Спинакера никак не подтверждено.

— Вы сказали, что ЦРУ считает его достоверным.

— По общему мнению, это сообщение скорее всего соответствует истине. Мы уже прилагаем все силы, чтобы проверить его точность. В этом весь смысл сказанного мной раньше.

— О'кей, — произнес Фаулер. — Если сообщение не подтвердится, нам не о чем беспокоиться, верно?

— Да, господин президент.

— Если подтвердится?

— В этом случае существует риск политического шантажа внутри Советского Союза, и в худшем случае — гражданская война с применением ядерного оружия.

— Не скажу, что это хорошая новость — а как относительно опасности для нас?

— Прямая угроза маловероятна.

Фаулер откинулся на спинку своего кресле.

— Да, по-моему, в этом есть смысл. Но мне все-таки нужна надежная, по-настоящему надежная оценка ситуации, и как можно быстрее.

— Да, сэр. Поверьте мне, господин президент, мы изучаем каждый аспект возникшей ситуации.

— Спасибо, доктор Райан. Хороший доклад.

Джек встал и направился к выходу. Теперь, когда от него избавились, отношения стали более цивилизованными.

* * *

Рынки возникли сами по себе, главным образом в восточной части Берлина. Советские военные, никогда прежде не вкушавшие свободы, вдруг оказались в объединенном западном городе, и каждый из них получил возможность просто уйти и исчезнуть. Самым поразительным оказалось то, что такой возможностью воспользовались очень немногие и одной из причин была доступность рынков на открытом воздухе. Советские военные были приятно удивлены стремлением немцев, американцев и огромного числа граждан других государств приобрести памятные вещи о Красной Армии — ремни, меховые шапки, сапоги, целиком мундиры, разные мелочи, — и эти идиоты платили за все валютой, настоящей валютой — долларами, фунтами стерлингов, немецкими марками, ценность которых внутри Советского Союза выросла в десятки раз. Более разборчивые клиенты покупали такой крупный товар, как, например, танк Т-80, однако для этого требовалось участие в сделке командира полка, который списывал его в своих отчетах как случайно погибший при пожаре. За это полковник получал «мерседес» марки 560SEL и еще кучу денег в дополнение к своему пенсионному фонду. Западные спецслужбы к этому времени приобрели все, что им хотелось, и предоставили рынки туристам и любителям; они пришли к выводу, что советские власти не препятствовали рыночному бизнесу по той простой причине, что от него в страну поступало большое количество твердой валюты и по самой дешевой цене. Европейцы платили, как правило, в десять, а то и более раз выше стоимости производства тех товаров, которые они покупали. Такой начальный капитал, по мнению русских, еще принесет немалую пользу, когда солдаты закончат свою обязательную воинскую службу.

Эрвин Кейтель подошел к одному из советских солдат, судя по нашивкам старшему сержанту.

— Здравствуйте, — сказал он по-немецки.

— Nicht spreche, — ответил русский. — Инглиш?

— Говорите по-английски, да?

— Да, — утвердительно кивнул русский.

— Десять мундиров. — Кейтель поднял обе руки с растопыренными пальцами, чтобы не возникло путаницы в числе.

— Десять?

— Да, десять, все большого размера, на меня, — сказал Кейтель. Он мог без труда говорить на безупречном русском языке, но это могло бы вызвать подозрение. — Мундиры полковников, все десять мундиры полковников, о'кей?

— Полковник — да. Командир полка, да? Вот здесь три звезды? — сержант показал на плечо.

— Да, — кивнул Кейтель. — Должны быть мундиры танкистов, танк, понятно?

— Зачем вы хотите? — спросил сержант, главным образом, чтобы проявить вежливость. Он был танкистом, и достать соответствующие мундиры не составляло для него проблемы.

— Снимаем кино — телевизионное кино.

— Телевидение? — сразу зажглись глаза у сержанта. — Сапоги, ремни?

— Да.

Сержант оглянулся по сторонам и спросил тихим голосом:

— Пистолеты?

— Можете достать?

Сержант улыбнулся и выразительно кивнул, показывая, что он серьезный торговец.

— Стоит денег.

— Должен быть русский пистолет, правильный пистолет, — произнес Кейтель, надеясь, что они понимают друг друга на исковерканном английском языке.

— Да, могу достать.

— Когда?

— Один час.

— Сколько стоит?

— Пять тысяч марок, без пистолетов. Десять пистолетов — еще пять тысяч марок.

Господи, подумал Кейтель, да это настоящий грабеж. Он снова поднял руки.

— Десять тысяч марок, да? Я плачу. — И чтобы показать серьезность своих намерений, достал из кармана толстую пачку банкнот по сто марок каждая. Затем сунул одну в карман сержанта. — Через час.