Все точки над i

– Статья выйдет уже завтра, я на это надеюсь, а еще сегодня документы будут у нужных нам людей, и тем, кто прикрывает этих типов здесь, придется туго. Мне пора ехать, времени в обрез. Если хочешь – оставайся в квартире, ключ брось в почтовый ящик. Да, и еще. Если тебе понадобится помощь, ты можешь обратиться к моему другу. Вот. – Она протянула мне визитку.

– Маловероятно, что я захочу увидеться с ним, – засмеялась я. – У меня аллергия на прокурорских.

– Он действительно порядочный человек. Слава богу, далеко не все продажны.

– Может быть, – пожала я плечами. – Чего только в жизни не бывает. Я разорвала визитку, а она нахмурилась.

– Зачем ты…

– Не беспокойся, я все помню. Панкратов Сергей Витальевич. – Я повторила номер. – Лучше, если его визитку никто не увидит, – улыбнулась я. – На всякий случай. Хороших людей надо беречь.

Она кивнула, прошла в ванную. Я слышала, как льется вода, а потом появилась Елена, одетая в джинсовый костюм, который, как мне показалось, совсем не идет ей.

– Ну вот, я готова. Давай прощаться.

Я поднялась, и она пожала мне руку, крепко, по-мужски, а потом обняла.

– Все будет хорошо, – шепнула тихо, для меня, для себя? И пошла к двери. Достала куртку из шкафа, ноутбук и бумаги уже были в дорожной сумке. – Может быть, все-таки поедем вместе?

Я покачала головой. Она махнула мне рукой и скрылась за дверью. А я подошла к телефону, и набрала номер Машки.

– Вам надо уехать на пару недель, – заявила я с такой твердостью, на какую только была способна. – Придумай, что сказать Тони, но завтра вас не должно быть в городе.

– Что случилось? – испуганно спросила она, я как будто видела перед собой ее лицо с огромными глазами, в которых навсегда поселилась печаль.

– У меня нет времени объяснять. Просто сделай, как прошу. Если нужны деньги, я дам.

– Юлька, что ты задумала? – Она почти кричала, и я досадливо поморщилась.

– Кажется, у нашего друга неприятности, и я хочу, чтобы вы были подальше отсюда.

Я повесила трубку, боясь погрязнуть в бесконечных вопросах и ответах, и огляделась. Я не знала, в какой момент пришла тревога: когда я услышала Машкин крик «что случилось?» или еще раньше, как только за Еленой закрылась дверь, но с каждой минутой она росла, вгрызалась в мозг тупой болью. Я вдруг остро, осязаемо почувствовала опасность, как зверь чует приближение охотников. Я пыталась понять, что послужило толчком для внезапного страха, торопливо перебирая в памяти события вчерашнего дня и этой ночи. Нет, ничего. Но страх не отпускал, и я бросилась к двери, сунула ноги в сапоги, схватила куртку и выскочила на улицу как раз в тот момент, когда машина Елены сворачивала за угол соседнего дома. Я закричала, отчаянно размахивая руками, но она не могла слышать меня. Я бросилась переулком на проспект, где меня сразу подхватила толпа, выходящая из торгового центра. Несколько секунд я сопротивлялась потоку, потом торопливо зашагала к стоянке такси, набирая номер ее мобильного. Она не отвечала. Я вдруг поскользнулась на тротуаре, выложенном плиткой, охнула и на мгновение остановилась, и тут спина похолодела, чувство опасности обострилось до предела, я готова была поклясться, что из толпы кто-то смотрит на меня.

«Чушь», – успокаивала я себя. Не оборачиваясь, склонив голову, я поискала глазами ее машину и сразу же увидела в бесконечном потоке темно-синюю «Ауди», она быстро удалялась, и я рванулась к такси, вереницей стоявшим вдоль тротуара.

– Вон за той синей «Ауди», – сказала я шоферу. – Постарайтесь ее догнать. – И торопливо пояснила: – Подруга забыла паспорт, мобильный не отвечает, наверное, лежит в сумке, и она его не слышит.

Таксист, лихо лавируя, оглушительно сигналил и матерился, но Елена уходила. Я без конца набирала ее номер, было занято.

– На Луначарской пробка, – сказал мне шофер и оказался прав.

У светофора действительно машины стояли такой плотной стеной, что пробраться к Елене было невозможно. И только на следующем перекрестке, выскочив в левый ряд, мы смогли обогнать ее, истошно сигналя. Она разговаривала по телефону, весело смеясь, не обращая на нас внимания, а мои мысли лихорадочно метались: что, если все это не более чем хорошо разыгранный спектакль? Как я могла отдать ей документы? Да я просто спятила. Ее смеющееся лицо стояло перед глазами, вот сейчас она звонит Долгих и говорит: «Милый, все в порядке, бумаги у меня. Что ты, это было легче легкого».

Мы обогнали ее метров на сто, загорелся красный, и поток машин снова замер.