Все твои грязные секреты

Он сказал что-то еще, но я покачала головой, не в силах различить ни слова. Он наклонился к моему уху.

– Давай найдем местечко потише.

От того, как его теплое дыхание коснулось моей шеи, нервы словно вспыхнули огнем.

Прия строила глазки Зейну и была слишком увлечена этим занятием, чтобы заметить мой уход, поэтому я позволила Робби взять меня за руку и увести в другой конец зала. Мы протиснулись сквозь толпу, стоявшую у бара, и Робби распахнул огромную дубовую дверь, которая была немного приоткрыта. Щелкнув выключателем, он закрыл дверь за нами, и она тут же отсекла гам, превратив его в приглушенный гул. Здесь не было никого, кроме нас.

Наедине.

В каком-то богато отделанном приватном зале в ресторане.

Одни.

Мое сердце раздулось, словно готовый лопнуть воздушный шарик. Я по-прежнему ломала голову, с какой стати Робби захотел общаться с такой двинутой любительницей музыки, как я, но каждый раз, когда мы встречались, напряжение между нами нарастало.

– Ну так… в чем дело? – спросила я.

– Я просто хотел ненадолго уединиться с тобой. Тут жарко.

– Ага, народу много набилось. – Я отпила немного сидра, чтобы чем-то себя занять.

– И шумно, – сказал он. – Может, тебе стоит поиграть на пианино. Тогда ты их всех заткнешь. – Я хихикнула, чувствуя, как кровь приливает к щекам. – Так вот, я поговорил с Сашей о твоих композициях.

– О, правда? – А, так, значит, он притащил меня сюда, только чтобы поговорить о пьесе. После нашего разговора я послала Саше записи для первого и пятого актов «Ромео и Джульетты», и мне не терпелось работать дальше. Но я не знала, успела ли она их послушать.

– Ага. Сегодня я снова ее поспрашивал, и она сказала, что театральный клуб согласен. Ты будешь работать над «Ромео и Джульеттой».

– Что? – воскликнула я. Поверить не могу. Это и правда случится. На самом деле. – Боже, боже мой, спасибо. – Я бросилась к нему и каким-то образом ухитрилась обнять его, не переставая подпрыгивать на месте. Он рассмеялся, и я отстранилась, смутившись такого всплеска эмоций.

– Рад помочь, – сказал он. – Я понимаю, каково это – мечтать о чем-то столь масштабном.

Я помахала ладонью, как веером, безуспешно пытаясь охладить лицо.

– А твоя мечта – бейсбол, верно?

– Ага.

– Твои братья ведь тоже играют? – В местные новости как-то раз попала информация о том, что одного из его братьев в прошлом месяце взяли в профессиональную лигу.

– Конечно. Лиам играет за команду Джорджийского Технологического, а Пол сейчас в «Ред Сокс». Я могу только мечтать, чтобы и у меня все так же хорошо сложилось.

– А родственные связи в этом помогают?

– Без понятия. – Он сунул руки в карманы. – Мои братья… у них большой талант. Мне всегда казалось, что они намного лучше меня. Но я просто стремился быть похожим на них – пока они тренировались на дворе, я старался повторять за ними. Но между ними разница всего в год, а я на четыре года младше Лиама. Так что они обращались со мной как с самым надоедливым созданием в мире. Я всегда был младшим братом, понимаешь?

– Но тебя это явно не остановило.

– Не остановило. Каждый раз, когда они хреново со мной обращались, я отвечал им тем же. – Он улыбнулся, отчего у него на щеках снова появились ямочки, и мое сердце опасно дрогнуло. – А у тебя есть братья или сестры?

Мэгги.

К горлу подступила желчь. Мне не нужна была его жалость. Мне нравилось проводить время с Сашей и ее друзьями в том числе и потому, что, поскольку они учились в Хэмптоне, мы не пересекались в средней школе. Поэтому они так и не догадались, что я как-то связана с той ученицей Брюстерской старшей школы, которая погибла, когда мы учились в восьмом классе. Они не знали, что я была сестрой Мэгги. Когда люди узнают, что ты – сестра той самой погибшей девушки, они неизбежно начинают смотреть на тебя иначе.

– Нет. – Я улыбнулась, стараясь, чтобы это выглядело как можно естественней. – Только я.

– Наверное, это приятно. Но, знаешь, если ты вдруг почувствуешь себя одиноко… всегда можешь зайти ко мне. – Он зацепил пальцем петлю, в которую был пропущен ремень моих джинсов, и подтянул меня ближе к себе. Меня охватила дрожь. – Мои родители теперь часто ездят в Бостон на игры, в которых участвует Пол. Так что иногда мне тоже становится в каком-то смысле одиноко. – Другой рукой он снова заправил мне за ухо все ту же непослушную прядь, не переставая при этом смотреть мне в глаза. – Знаешь, я уже давно хочу кое-что сделать.

Мое сердце забилось так быстро, что мне показалось, будто он сейчас услышит, как оно колотится о мои ребра.

– Что же?

Он опустил взгляд – теперь он смотрел на мои губы.

– Думаю, ты и сама понимаешь.

О господи. Это случится сейчас. Прямо сейчас.

Но я никогда раньше ни с кем не целовалась. Если я сделаю все не так? Вдруг у меня губы слишком потрескались? Вдруг у меня вспотели ладони? А что делать с языком? Что угодно? Ничего? Что, если мое сердце взорвется прежде, чем я узнаю? Что, если…