Все в шоколаде

– Думаешь, это так просто? – обиделась я. – Люди, бывает, полжизни завязывают, и толку никакого, а ты хочешь вот так сразу… – Моих объяснений он явно не слушал, и я перешла к насущному:

– Что делать-то будем?

– Ждать, – хмыкнул он.

– Долго?

– Как получится.

– А чего будем ждать?

– Событий.

– Тогда я позвоню Волкову, вдруг события уже есть.

Волков, по обыкновению, был злой как черт и не скрывал, что беседовать со мной ему противно. Он напомнил об алиби и посоветовал поспешить с ним. Я в свою очередь напомнила о вчерашнем убийстве, Волков с Прискорбием вынужден был согласиться с моими доводами и в убийстве на почве ревности усомнился. Любовник погибшей по имени Андрей дома и на работе не появлялся, так что поговорить с ним не представляется возможным.

Мы простились, недовольные друг другом. Обуреваемая жаждой деятельности, я позвонила Лялину, и, как оказалось, не напрасно.

– Сосед Черника Перфильев Вадим Николаевич вовсе не в командировке, как нам сообщили в его фирме, а на даче, в тридцати километрах от города. Записывай адрес.

Адрес я записала и, закончив разговор, обратилась к Лукьянову:

– Размяться не желаешь?

– Зачем тебе этот сосед? И так все ясно.

– Тебе ясно, а меня в убийстве подозревают.

– Хорошо, давай прокатимся, – согласился он, – только позвони Деду, пусть пришлет машину.

Беспокоить Деда по пустякам я не стала, позвонила Лялину, и через двадцать минут машина стояла возле ворот гаража, новенькие “Жигули”, при виде которых Лукьянов поморщился, но промолчал. Молодой человек с ласковой улыбкой передал мне ключи и документы и отбыл на своих двоих. Тогда из холла появился Лукьянов и устроился на сиденье рядом с водителем. Он упорно избегал садиться за руль, и это наводило меня на некоторые мысли, но сейчас было не до них.

Мы решили, что соблюдать повышенную секретность не будем, уж если кто-то следит за домом, то наличие в нем Лукьянова уже успел засечь. Правда, и торопиться с его воскрешением не стали. Проще говоря, мы особо не таились, но и наперед не лезли, то есть Лукьянов не лез, меня-то, слава богу, в покойниках никто не числил.

Генерал был на боевом посту, и я помахала ему рукой. Дорога до поселка, где располагалась дача господина Перфильева, много времени не заняла. Я пыталась любоваться красотами природы, а чем был занят Лукьянов, с уверенностью не скажу, скорее всего спал с открытыми глазами.

Дачный поселок произвел на нас впечатление – дома один краше другого. Тот, что значился под номером двадцать семь, тоже мне очень понравился. К чуду современной архитектуры вела дорожка, выложенная мрамором, начиналась она прямо от калитки, которая была заперта на щеколду. Патриархальные нравы просто умиляли, беспокоило лишь одно: нет ли здесь собачки, кавказца или мастифа к примеру, хотя с меня вполне и овчарки хватит.

Лукьянов о собаках не думал, решительно толкнул калитку и пошел по дорожке, что-то насвистывая, а я поплелась следом. Дверь была заперта изнутри, мы обошли дом с другой стороны, обнаружили открытую веранду с видом на лужайку, далее простирался яблоневый сад и цветник. На веранде сидел мужчина в шортах и белом свитере и листал журнал. Услышав шаги, он поднял голову и позвал:

– Дорогая, это ты?

– Это я, – охотно отозвалась я, поднимаясь на веранду. Дядя моргнул, сморщился и вроде бы собрался заплакать, по крайней мере, было похоже на это. Конечно, не моя персона вызвала такие перемены в его внешности, а присутствие Лукьянова, который взирал на хозяина дачи с неодобрением и, я бы даже сказала, с намеком на возможное увечье. – Вижу, что вы меня узнали, – бодро начала я, садясь в кресло-качалку. Лукьянов устроился на перилах, сложив руки на груди, и углубился в себя.

– Я.., я не очень понимаю… – заметил Перфильев.

– Мы ведь с вами встречались как-то ночью? – спросила я ласково.

– Да.., но.., я…

– Вы почему-то утаили этот факт от милиции.

– Послушайте, – тяжело вздохнул он, – я просто не хотел быть замешанным… Откуда мне знать, что там произошло, и вообще…

– И с этой целью вы покинули город?

– А что в этом особенного? Я часто живу здесь.

– Значит, вы просто не хотели ни во что вмешиваться и потому солгали в милиции?

– Почему солгал? – возмутился он. – Я умолчал, это разные вещи.

– Придется вам в следующий раз сказать правду. Главное, время не перепутайте.

Перфильев нахмурился, и видно было, что он здорово злится. Пока я придумывала, как лучше его вразумить, Лукьянов ожил, отлепился от перил, подошел к дяде вплотную и спросил, сонно глядя на него:

– Кто у тебя был?

– Когда? – испугался тот, я бы тоже испугалась, так что отлично понимала его.

– Плохой вопрос, – покачал головой Лукьянов, а дядька принялся жевать губами.

– Вы его лучше не злите, – подлила я масла в огонь, и тут его точно прорвало:

– Почему я должен терпеть все это? Сначала являются какие-то типы, потом вы…

– Давай поговорим о типах, – ласково предложил Лукьянов. – Они случайно не представились?