Все в свое время [СИ]

А может все дело было в самом Эдварде… Он много раз думал об этом, но так и не смог найти ответ. Смог бы на его месте ужиться другой? Мудрый лейтенант Клаус Отто фон Геленберг, загадочный Ирвин Эрнест Гауди, сержант Эрик Питерсон — кто бы мог подумать, что бравый скандинав по своей прихоти бездарно погубит два десятка солдат? Или дядя Дэвид? Может, Эдвард требует от жизни слишком многого, и стоит уже остепениться, хватит уже приключений на одно место, принять все таким, как оно есть, жить без любви, заниматься любовью по расписанию, собирать березовый сок и воевать с ними? Тем более, как он выяснил, набеги, подобные этому, проходили довольно регулярно, раз в два-три года, они прекрасно знали про человеческое поселение, и не оставляли попыток уничтожить того, ненависть к кому была заложена на генетическом уровне. Человека. Принять свою жизнь такой, как она стала, верный Нубил всегда поддержит, а Ивона — девушка ничего, если бы не малость отвислый живот, имела бы все шансы на равных смотреться с лучшими британскими красавицами, да и постоянный отец ее детей этой зимой погиб, так что она была в поисках нового…

Смириться? Или взбунтовать? Забыться, или отдаться безумию? Сложный выбор. Неоднозначный. Всегда можно найти доводы и за, и против — Эдвард уже начинал спорить сам с собой, а это не особо хороший симптомом. Нужно было выговориться. Не с ведуном — с ними говорить было фактически невозможно, потому что казалось, что они знают твои мысли и слова на многие годы вперед, и только по доброте душевной изволят отвечать. Не с Нубилом — тяжело говорить с тем, кто всегда с тобой согласен. С Нитом. Охотник даже если не поймет, то хотя бы выслушает, не перебивая, а там гляди, и скажет что-то дельное… Все же парень не дурной, хоть и сплетенный обычаями, и, вроде как, родственник… Названный отец — должен попытаться дать сыну совет, что ему, блудному и непутевому, дальше в жизни делать. Скажет "смирись" — значит так тому и быть, надо будет смириться, похоронить память Элис и Неты, зарыть в землю мундир офицера, порезать на куски надежду и жить, как все живут. Скажет "бунтуй" — бунтовать, бороться, даже если твой враг существует лишь в твоем воображении. Ничего не скажет — думать дальше, но уже будет не так тягостно, когда с кем-то поделишься своими проблемами — они вроде как и не такими тяжелыми становятся.

Повода для разговора долго не находилось. Сначала Верные Псы были заняты — после нападения нужно было убрать их тела. Смертоносные при жизни, они и после смерти оставались опасными. Ядовитая кровь, кислотная слизь тел, даже содержимое их желудков несло угрозу, превращая плодородную землю в некую мертвую субстанцию. Британские биологи в свое время постарались, создавая новое биологическое оружие, да так, что до сих пор их результаты не то, что превзойти — повторить не могли. Все разработки в научном обществе, общество — в Лондоне, Лондон — вне времени. Гуманное оружие "чистой земли", которое должно было очистить широкие вражеские земли от людей, сохранив природу и животный мир, пережило своих создателей, и отлично прижилось в Мертвых Землях. Травоядные убийцы, они паслись на широких просторах степей, паслись на островках лесов, паслись в болотах, настолько опасные, что ни один другой хищник даже не пытался их тронуть. Размножались, сбивались в стаи, и все время искали людей, а как находили — уничтожали. Верные Псы были последними, но ожившие химеры не оставляли надежд и их уничтожить. Тварей вели гены. Все, в ком есть человеческая ДНК, подлежали уничтожению, вот и происходили раз в несколько лет такие штурмы… Для того и нужны были стены. Они были достаточно умны, чтоб не нападать в одиночку, и самая большая опасность была в том, что когда-нибудь они соберут слишком большие силы.