Все вечеринки завтрашнего дня

– А я уверена, — сказала она. — Сейчас в мире большинство живущих людей гораздо менее богаты, чем вы. У вас есть ночлег, у вас есть одежда. Я вижу, что вы только что ели. Как вас зовут?

– Берри Райделл, — сказал он, вдруг застеснявшись. Но, подумал он, по крайней мере, я знаю, кто такая она или кем считается. — Слушайте, я вас узнал. Вы — японская певица, ну та, которой… В смысле, которая…

– Не существует?

– Я этого не говорил. В смысле, это ведь вы должны были выйти замуж за этого парня — ирландца, китайца, то есть неважно, в общем, из этой дурацкой группы?

– Да. — Она вытянулась на кровати, лежа на животе, подперев руками подбородок, головой всего в нескольких дюймах от затуманенного пузыря из пластика. (Райделл на миг отчетливо представил, как, словно из-под воды, тусклым глазом какого-нибудь бегемота, смотрит на нее этот пузырь.) — Но мы не поженились, Берри Райделл.

– Откуда вы знаете Лэйни? — спросил он ее, надеясь нащупать хоть какую-нибудь нить, связывающую их.

– Мы с Лэйни друзья, Берри Райделл. Вы знаете, где он сейчас?

– Точно не знаю, — ответил Райделл, что было правдой.

Она перевернулась — великолепная и в буквальном смысле светящаяся, в нелепой зеркальной копии его экипировки, которая смотрелась на ней, как образец последней высокой моды, и поразила его своим полным печали взором. В эту секунду он вполне готов был добровольно и счастливо смотреть в ее глаза, была бы она только согласна, — и просидеть так, разумеется, вечность.

– Нас разлучили с Лэйни. Я не могу понять почему, но хочется верить, что в наших интересах. Кто дал вам проектор, Берри Райделл?

– Я не знаю, — ответил Райделл. — Сюда он был доставлен из "ГлобЭкс" на имя Лэйни. Адрес отправителя — Мельбурн, компания "Парагон-Азия"…

Она подняла брови.

– Вы не знаете, почему мы оказались с вами здесь, в Сан-Франциско, Берри Райделл?

– Нет, — сказал он. — А вы?

– Лэйни считает, что мир скоро рухнет, — сказала она, и улыбка ее была лучезарна. Он не мог не улыбнуться в ответ.

– Я считаю, что мы уже пережили это, когда кончился век.

– Лэйни говорит, что миллениум был всего лишь датой. Лэйни уверен, что на этот раз все случится по-настоящему. Но я не говорила с ним очень давно, Берри Райделл. Не знаю, насколько мы стали ближе к узловой точке.

37. ДЕРЬМОВЫЕ ДЕНЬГИ

Сегодня вечером Бумзилла с дрянной деньжонкой, тем дебитным чипом, который ему дали эти сучки дальнобойщицы, пойдет с моста в "Счастливый дракон". Он всегда туда ходит, когда у него есть бабки, потому что у этих гадов прорва всякого дерьма.

Жратва ему там нравится, потому что это не "мостовая" жратва, а, как по телику, все в лучшем виде. И вообще там все есть: всякая хрень, на которую можно пялиться, игры и все такое. Классное место.

В один распрекрасный день он разгребется со своей жизнью. У него будет дом, красота, как в "Счастливом драконе". Везде свет, как у них, и еще он надыбает этих летающих камер, как у тех сучек с фургоном. Он будет заглядывать всем в задницу, и никто не устроит ему разборок.

Чип надо показать, когда подходишь к парадному входу, если держишь чип в руке, помашешь перед носом охранника, он тебя впустит. Он должен убедиться, что ты тоже в игре, а не вор какой-нибудь. Бумзилла давно это просек.

Сегодня вечером все по-другому. У главного входа в "Дракон" здоровенный белый фургон. Самый большой, самый белый фургон, какой он когда-нибудь видал. Никаких надписей, кроме номера тачки из Северной Калифорнии, рядом стоит пара охранников. Бумзилле интересно, не на нем ли привозят новые игры? Никогда не видал такого фургона.

И вот он уже в дверях, предъявляет чип и идет для начала, как обычно, за леденцами.

Бумзилла любит этот японский леденец, эту маленькую химлабораторию. Смешиваешь разные компоненты, эта штука шипит, нагревается, а потом остывает. Берешь, выдавливаешь в формочку, и — гляди-ка ты! — оно уже твердое. Когда его ешь, оно просто как леденец, но Бумзилле нравится сам процесс.

Он покупает шесть штук, злится, что нет с виноградным вкусом, и парочку шоколадок. Долго прикалывается на аппарат, который делает журналы на заказ, смотрит на экранах всякое дерьмо, из которого можно слепить свой личный журнал. Потом — в дальний отдел магазина, купить лапши, типа просто добавь воды и тяни за макаронину.

Решая, что лучше — лапша с говядиной или курицей, он замечает, что разобрана целая секция "драконовской" стенки. Между "ГлобЭкс" и кассовым аппаратом.

Ага, так вот почему здесь белый фургон, видно, здесь будут ставить какую-то новую хрень, и чешет в затылке — а может, это игровой автомат?

Белые люди в белых хлопковых костюмах демонтируют стену.

Он смотрит на них, потом идет обратно к главному входу, показывает ту дрянь, что успел набрать. Кассир катает по окошку на поверхности своей стойки, которое как калькулятор, это дерьмо, берет у Бумзиллы чип и — вжик! — счету конец. Вот и ушли его дерьмовые деньги…

Он выходит с кульком на улицу, в полутьме находит поребрик, чтобы присесть. Сейчас он начнет готовить первый из шести леденцов. Красный.