Всегда говори «всегда» – 3

Ольга опять посмотрела на пальму, на лазурную воду бассейна, на портреты детей на мольберте и почувствовала, как ее накрывает волна ностальгии и тоски – по детям, по Надежде, по работе… По дому, наконец, где каждая вазочка и диванная подушка, каждая шторка и безделушка придуманы и куплены с любовью и напоминают или о сиюминутном порыве, или о продуманной, выношенной дизайнерской идее…

– Наденька! Думаешь, я не скучаю?! Да я тут извелась совсем, на стену скоро полезу… Дел никаких. Дом красивый, большой, но чужой! Рисовать пытаюсь… так, больше от скуки.

Словно в подтверждение ее слов из дома вышел Сонтхи, кажется, так его зовут, с подносом, на котором стоял стакан апельсинового сока и лежали опостылевшие фрукты, названия которых Ольга так и не выучила.

– Ты там ремонт, что ли, не можешь начать? – серьезно спросила Надежда. – Обои свеженькие наклеить или плитку в ванной на свой вкус поменять?!

– Да что ты! – засмеялась Ольга, глядя, как слуга, почтительно кланяясь, ставит поднос на маленький столик перед шезлонгом. – Ничего я не могу! Мне пальцем пошевелить не дают. Тут столько слуг… Я их даже сосчитать не могу, не говоря уже о том, чтобы имена запомнить. Спасибо, – сказала она по-тайски слуге, который пятясь и кланяясь отходил от нее. Ольга даже испугалась, что он упадет в бассейн, но Сонтхи в самый последний момент изменил курс и так же – спиной вперед – зашел в дом, поклонившись в последний раз с особым усердием.

Первое время Ольгу такая почтительность пугала, потом смешила, а сейчас приводила в замешательство, и она все не знала, как – жестами или на плохом английском – объяснить слугам, что не надо ей исступленно кланяться и подобострастно пятиться, словно она может запустить чем-то в спину.

– Видела бы ты меня сейчас, – шепотом сказала Ольга, будто опасаясь, что тайские слуги поймут ее русский. – Чувствую себя шемаханской царицей… С ума сойти можно!

– Я смотрю, ты уже и язык тайский освоила.

– Нет, это я так, два-три слова, и все. А вообще – ни бум-бум! Язык такой, что собственный сломать можно.

– И как же ты там общаешься?

– Как, как! С переводчиками… Ой, Надюшка, умру я тут от безделья.

– Нет уж, пожалуйста, не умирай. Ишь ты! Слуги ее одолели! С жиру ты, подруга, бесишься.

Они опять расхохотались вместе – и этот общий хохот был так же важен для них, как и разговор.

Созванивались они часто – болтали о ерунде и всегда забывали сказать что-то важное, потом перезванивали, но все равно не получалось рассказать все, что хотелось.

Ольга перевела дух и сделала глоток сока…

– Надя, дети как? Ты к ним когда ездила?

– Лучше всех твои дети! Позавчера была, сегодня опять собираюсь.

– Здоровы?! А Костя? Как он там, бедненький?

– Оль, сколько тебе говорить можно, что никакой он не бедненький!

– Ну да, Машка с Мишкой уже большие, а он первоклашка… Справляется?

– Под моим чутким руководством не только справляется, но и пятерки получает. Позавчера математику ему объясняла. Так объясняла, что оба со стула упали, – засмеялась она.

– Спасибо тебе, Надюш! Мало тебе забот, так еще за город к моим мотаешься.

– Оль, это ерунда, мне же приятно с детьми возиться, ты знаешь. Только с тобой нам всем было бы еще приятней. Хоть намекни, когда возвращаешься…

– Ой, не знаю… – вздохнула Ольга, залпом допив сок. – О возвращении пока речи нет. Сережа в это строительство столько вложил! По-моему, все, что у нас есть. Это очень для него важно. Представляешь, огромная сеть отелей по всему побережью.

– Как всегда – горит на работе? – усмехнулась Надежда.

– На этот раз как-то особенно сильно, – с грустью призналась Ольга. – Я его совсем не вижу. С утра до ночи в офисе.

– Мой тоже горит, – буркнула Надя. – Работа у него только на уме, а я все одна дома сижу.

– Как одна?

– Нет, с Дим Димычем, конечно. А Димочка все время в агентстве… Один.

– Господи, да почему же один?! – опять не поняла Ольга. – Куда все делись-то?

– Ну, в смысле, без меня! Ты ж знаешь, как он к этому относится. Запретил мне работать. – Тут в Надькином голосе промелькнула все-таки какая-то гордость, но ее тут же снова сменила грусть, которую Ольга заметила еще в самом начале разговора. – Вот я сижу, и глупости всякие в голову лезут…

– Какие глупости? – рассмеялась Ольга.

– Ну, всякие. Как он там? Ты ж знаешь, какая там обстановка…

– И какая обстановка?

– Нездоровая.

Ольга захохотала, представив, как Надя подходит к зеркалу и, тряхнув рыжей гривой, критически рассматривает свою роскошную полную фигуру, не вписывающуюся в банальные модельные параметры.

– Ну, чего ты смеешься? – обиделась Надя. – На Димочку прям все вешаются…

– Да кто вешается-то, Надь… – хохотала Ольга, не в силах остановиться.

– Бабы, конечно, кто еще?

– Ну, Надька, он так тебя любит, что других баб в упор не видит уже давно! Не узнаю я нашего Димку-плейбоя! А ты, вместо того чтобы это оценить, глупости говоришь!

– И вовсе не глупости! И не надо меня успокаивать. Он, может, и не смотрит ни на кого, а они вешаются! – Ольге даже показалось, что Надька топнула ногой. – Стервы, – добавила подруга.