Всего лишь сделка

Кира осторожно положила ему руку на грудь, он остановился и вопросительно на нее посмотрел.

— Голова не кружится? А Коста? А то сердцебиение вдруг участилось, может у тебя синдром Стендаля.

— У меня синдром Холодковой.

Они все же дошли до кафе и скрылись под тенью зонта. Официант что-то активно рассказывал, что именно Саврасов не понял, но Кира смеялась.

— Кира, у тебя есть любимый анекдот?

— Странный вопрос. Конечно, есть.

— Расскажешь?

— Для этого как минимум нужна бутылка вина.

— Это не проблема. Закажем.

— Как знаешь.

Кира сделала заказ, официант опять что-то рассказывал, Саврасов опять ничего не понял. Через минуту на столе оказалась бутылка охлажденного белого вина и бокалы. Константин разлил напиток по бокалам. Кира придвинула бутылку к себе, ее пальцы ласкали основание бутылки, она откинулась на стуле, прикрыла глаза и хриплым голосом прошептала «О, Жан», ее пальцы переместились на горлышко, глаза открылись, и разочаровано она сказала «Пьер». Саврасов лишь на мгновение опешил, но потом его хохот разлетелся по узкой улочке и распугал толстых голубей.

— Я могу спросить?

— Лучше молчи.

— Ты же не знаешь, что я хочу спросить?

— Знаю, все вы мужики одинаковые.

— Тогда уж тем более спрошу. Кто я, Жан или Пьер?

Кира несколько раз щелкнула пальцами у него перед носом, но этого ей оказалась мало и она помахала у него перед лицом растопыренной пятерней.

— Ты — Саврасов Константин Михайлович.

— Это я знаю.

— Слава богу, а то я уж испугалась, что у тебя началось растроение личности, кто я Жан или Пьер. Ты меня так больше не пугай.

— А если серьезно?

— Если серьезно, возьми бутылку и проведи сравнительный анализ, тебе уролога вызвать для профессиональных обмеров?

— Я тебя обожаю.

— Я себя тоже.

Официант принес заказ, огромные тарелки с салатом заняли почти весь столик, Кира сбрызнула свою порцию винным уксусом и оливковым маслом, тоже она проделала и с порцией Саврасова. Коста не успел ее остановить. Единственное что его желудок не переносил это уксус, он, поэтому и не ел все эти японские штучки, но сказать об этом Кире все равно, что признать себя инвалидом, а для нее он хотел быть идеальным. А разве может быть идеал с гастритом? Он съел весь салат, и черт с болью, он сможет это вытерпеть. Она что-то рассказывала о Дуомо, а он просто смотрел на нее, ему нравилось просто быть с ней рядом, просто слышать ее голос, просто чувствовать ее. Блюда сменились, он разлил вино по бокалам.

— Кухня здесь замечательная, все свежее. Итальянцы ужасно ленивые, поэтому все готовится очень быстро с минимальной затратой времени и сил.

— Ты бы хотела здесь жить?

— На счет жить не знаю, а отдыхать здесь мне нравится. Хотя и здесь у меня работа.

— Всегда работа.

— Не верю, что у тебя по-другому. Сколько встреч ты отменил, перенес или провел, чтобы освободить эти дни?

— Много.

— Ты не любишь выходные?

— Не люблю. Бесполезно потраченное время.

— И сейчас?

— Сейчас нет.

— Ты не поверишь, но многие проводят выходные и праздники с любимыми и близкими людьми, и считают, что это самое замечательное времяпрепровождение.

— Поверю тебе, и с тобой это самое лучшее времяпрепровождение. Ты меня научишь радоваться выходным.

— Я? Нет, у меня практически нет выходных, и когда появляется свободное время, я не знаю, что с ним делать. Так что в этом мы схожи.

— Значит, будем учиться наслаждаться выходными вместе.

— В пределах отведенного времени. Пошли, а то ничего не успеем.

Он расплатился, Кира вовремя остановила свой порыв достать кошелек. Холодкова шутила с официантом, Саврасов в очередной раз почувствовал себя лишним, он не понимал ни слова и его это бесило. Словно доказывая свои права на нее, он поцеловал ее на виду у всего кафе, на глазах у этого официанта, его действия были встречены одобрительным гулом. Но Кира как всегда саркастически улыбнулась, закинула сумку на плечо и пошла придуманной туристической тропой.

Желудок болел, но Саврасов стойко терпел эту противную сосущую боль.

— Что с тобой?

— А что со мной?

— Знаю я эти глупости. Что болит?

— Ничего.

— Я челюсти у тебя от восторга свело?

— От восторга.

Кира встала перед ним и смотрела на него своим отработанным годами тяжелым взглядом, от которого хотелось залезть под стол или на фонарный столб. Но он слишком хорошо знал этот прием, и на него он не действовал. Так они и стояли друг напротив друга, против друг друга.

— Возвращаемся в гостиницу, и я вызываю врача.

— Зачем? Идем в Дуомо.

— Нет.

— Со мной все хорошо.

— Саврасов, я всю свою жизнь работаю с мужиками, я вашу породу знаю как облупленных. Что случилось?

— Но не воспринимает мой желудок уксус, но это скоро пройдет.

— Все вы, одинаковые.

Кира порылась в сумке и достала какие-то таблетки, не смотря на протесты Косты она чуть ли не силой заставила его их принять.

— Сразу сказать не мог. И ещё женщин обвиняют в недомолвках.

Они медленно шли по городу. Боль ушла, может лекарство помогло, а может то, что Кира обнимала его и беспокоилась о нем, за этим бурчанием и грубостью была забота.

— Сегодня осмотрим кампанилу Джотто, успеем до закрытия, а потом в музей.

— Как скажите мой гид.