Всего лишь спор

— Кирилл, — тихо позвала я его, очень обеспокоенная этими словами. — Кирилл, не делай так больше, — и положила руку ему на плечо. Мне было страшно представить, что с ним что-то могло случиться.

— Не буду, — пообещал он, обнимая меня за талию и притягивая к себе. — У тебя есть еще вопросы? — вторая его рука привычным жестом собрала мои волосы в кулак, прижимая голову к своей груди.

— Если ты такой брутальный тип, почему на втором курсе попал в полицию за обычное хулиганство? — вспомнился мне еще один факт из его биографии. Я задала вопрос просто для того, чтобы сменить тему. Развеять обстановку.

— Обычным хулиганством оно было для окружающих, — хмыкнул на это Кирилл. — На деле была драка. И вследствие неё мы разбили витрину какого-то магазина. А вот стену разрисовал уже кто-то другой, — он тихо засмеялся, и я была рада, что он все же отвлекся. У меня на душе тоже становилось спокойно. Этот длинный разговор, где Сомаров отвечал на мои вопросы, принес ясность на многие вопросы, мучавшие меня.

— Кирилл, — вновь позвала его я.

— М? — он провел носом по моим волосам.

— А что теперь будет? — тихо спросила, напрягаясь в ожидании ответа.

— А ты меня простила? — взамен задал он свой вопрос, как будто от этого зависело дальнейшее развитие событий.

— Я была для тебя лишь игрушкой, — тут же вспомнилась мне его исповедь, настроение вновь начало стремительно портиться.

— Была, — подтвердил Кирилл. — Но не есть.

— И как это понимать? — поджала губы я. Снова непонятные вещи.

— Ты уже не игрушка для меня, — проговорил он.

Но я молчала, ожидая дальнейших разъяснений. Мне было мало этих слов. Он должен был это понимать.

— Алина, — спустя какое-то время со вздохом произнес Кирилл. — Ты живой человек. Девушка, которую я впустил в свою квартиру. Поверь, я сюда не привожу кого попало, — он легонько провел по моим волосам, выпустив их из кулака, словно утешал, хотя в утешении я не нуждалась.

— Даже если и так, мне все еще непонятно, что между нами происходит. А это мучает, сильно, — переборов себя, призналась я, решившись на самую большую откровенность, которая только была возможна в этой ситуации. Кирилл сейчас как никогда открыт, а значит, есть большая надежда, что мы сможем поговорить на эту тему.

— Я знаю, — хмыкнул он, не прекращая гладить меня по голове. — Но я не уверен, что готов говорить на эту тему, — невесело добавил парень, а я почувствовала, что он вновь закрывается. Так-то. Поговорили, называется.

— Значит, на этом все? — мой голос прозвучал ровно, но внутри все напряглось в ожидании ответа.

— Все, — усмехнулся Сомаров. — Если мы не обсудим эту тему, ты уйдешь? — спросил он тоном человека, который уверен в отрицательном действии, даже если ответ будет положительным.

— Не веришь? — хмыкнула я. Ко мне возвращалась гордость, которая, воплотившись в призрачный облик меня самой, важно вздернула подбородок, и собиралась, в случае чего, все же уйти.

— Верю, — вздохнул парень, вероятно, уловив мои эмоции. — Но что я должен сказать? — он вновь усмехнулся, и, отпустив меня, подвелся с кровати и подошел к окну, повернувшись ко мне лицом. — Ты сделала из меня слабака, и пользуешься моей слабостью. Мне это противно, — поморщился он. — Но я исправлюсь и вновь стану жестоким. Это никуда не денется от меня, Алина. Выбор за тобой. Готова ли ты связать свою жизнь с таким моральным уродом как я? Если да, тогда нам обоим придется учиться быть настоящими. Потому что ты тоже замкнута в себе. А если нет, то нам придется научиться существовать мирно, потому что я все равно не дам тебе возможности избавиться от меня, — во время того, как он говорил, его взгляд не отрывался от моих глаз. — Все, что я могу тебе предложить — это попробовать построить нормальные отношения, насколько они могут быть нормальными в нашем случае. Но прежде, чем ты ответишь на мой вопрос, у меня к тебе есть еще несколько других вопросов, на которые я хотел бы знать ответы, раз уж рассказал многое из своей жизни. Радуйся, Алина, — вдруг достаточно холодно усмехнулся он, — ты узнала то, что знают единицы. Но если ты кому-то об этом расскажешь, я перестану быть с тобой хорошим мальчиком, и сделаю тебе очень плохо и больно.

Узнаю прежнего Сомарова.

— Не расскажу, не беспокойся, — в тон ему отозвалась я. — Что ты хочешь еще спросить?

— Вот видишь, мы снова отдалились, — хмыкнул Кирилл. — Впрочем, оставим это на потом. Я многое рассказал о себе, теперь хочу, чтобы ты рассказала о себе. Я же тоже многого о тебе не знаю. Расскажи самые важные факты из своей биографии. Те, которые каким-то образом повлияли на твою жизнь, — и он отвернулся к окну, устремив взгляд куда-то вдаль.

Я хмуро посмотрела на него, думая над тем, что могу ему рассказать. Я признавала, что он имеет право требовать от меня этого после того, как сам рассказал столько о себе. Но его то ли просьба, то ли приказ, поставила меня в тупик. Но все же я решилась.

— Я не знаю, что рассказывать, — честно призналась, но тут же продолжила. — Поэтому я просто расскажу про свою жизнь.