Всего лишь спор

— Ну да, ты же у нас отличница, — усмехнулся он, и в этот момент зазвонил мой телефон. Я тут же напряглась, бросив взгляд на Сомарова, который с любопытством глянул на мобильный. Быстро схватив его, я подскочила, и, не обращая внимания на изумленный взгляд Кирилла, выбежала из комнаты.

— Да, мамочка, — на моем лице расплылась радостная улыбка, когда я ответила на звонок.

— Здравствуй, Алиночка, — послышался в ответ голос, пропитанный нежностью и тоской. — Как у тебя дела?

— Все в порядке, мам, — я не стала расстраивать её тем, что заболела. У неё и так забот хватает. — Как вы там? Как Владик? Ему нравится в школе? Двоек не нахватался?

— Да нет, что ты, Алиночка, он весь в тебя. Только хорошие баллы приносит, — я слышала по её голосу, что она улыбается. И моя улыбка стала еще шире, хотя, казалось, что это уже невозможно. Скулы болели от этого, но я ничего не могла с собой поделать.

— Это хорошо, он молодец, — закивала, хоть и знала, что она этого не увидит. — Я так по вам соскучилась, мам, — вздохнула я.

— Мы тоже по тебе, Аль. Ты приедешь на Новый год? — её голос, переполненный надежды и мольбы, заставил меня поежиться. Мне действительно очень хотелось их увидеть, но я не знала, могу ли себе это позволить.

— Я постараюсь приехать, мам, — уклончиво отозвалась я, и испуганно вскрикнула, когда на мое плечо легла ладонь, и повернула меня на сто восемьдесят градусов. Сомаров хмуро смотрел в мои глаза.

— Что случилось, Алиночка? — тут же заволновалась родительница.

— Все в порядке, мамочка, — заторопилась успокоить её я, не отрывая настороженного взгляда от парня. — Просто… Паук упал, прямо перед глазами. Маленький такой, домашний, — этих насекомых мы с мамой никогда не боялись. Но старались избегать их. Так, на всякий случай. Как говорится, береженых Бог бережет.

— Ой, ну что ты так пугаешь, — выдохнула родительница. — Алиночка, я тебя очень прошу, приезжай, а? Бог его, с этими деньгами. Просто приезжай, — мое сердце болезненно сжалось. Хотелось пообещать, но… Я не могла.

— Мам, я тебе обещаю, что постараюсь приехать, — поджав губы, начала говорить, все еще не отрывая глаз от Сомарова. — Передавай Владику привет, — улыбнулась я.

— Хорошо, обязательно скажу, моя хорошая, — согласилась она.

— Ну, все. Мам, ты извини, но мне идти надо. Знаешь, занятия… — врать я не любила, особенно маме, но ей не стоит знать, что я на больничном. Она будет волноваться, а мне этого не хотелось.

— Да-да, конечно, я все понимаю. Мы будем ждать тебя, — вздохнула она.

— Все, пока. Целую, — улыбнулась, и нажала на кнопку отбоя. Не было у меня желания слушать её прощальные слова.

— Ничего не хочешь рассказать? — тут же мрачно поинтересовался Сомаров.

— А должна? — вопросительно приподняла брови.

— Ты не планируешь ехать к семье на Новый год? — я поежилась. Все-то он понимает.

— Я не знаю. Тебе-то что? Только не говори, что тебе интересно, — скорчила гримасу.

— Я просто пытаюсь тебя понять. Тебя и твою жизнь, — серьезно проговорил Сомаров, заставив меня внимательно посмотреть на него.

— Зачем? — его слова вызывали у меня лишь недоумение.

— Мне так хочется, — пожал он плечами. Я продолжала сверлить его взглядом, не зная, что ответить. — Еще увидимся, Алина, — вздохнул Сомаров, и, отпустив меня, развернулся и пошел на выход.

Я провожала его взглядом до тех пор, пока он не скрылся из виду. Потом так же вздохнула и зашла обратно в комнату. Мои сожительницы даже никак не отреагировали на мое появление. Кажется, мое общение с Сомаровым их больше не волновало. Мне раньше казалось, что ничего не сможет их изменить. А потому я невольно задавалась вопросом — что он с ними сделал?!

* * *

Едва он вышел из общежития, в его руках появились сигарета и зажигалка, и уже через мгновение он закурил, глядя куда-то вдаль.

И мысленно выругался.

Он и не сомневался, что эта правильная девчонка будет еще больше его презирать и сторониться, когда узнает, что он сделал с её сожительницами.

Жалел ли он о сделанном? Нет. Это был хороший урок для них. Да и не привык он кому бы то ни было позволять менять его правила без расплаты. Они сами виноваты, что ума не хватило не лезть туда, куда не надо.

Докурив сигарету, он выбросил окурок в урну и отправился к своему мотоциклу.

Проводя ладонью по холодному металлу, он вздохнул и сжал пальцами переносицу.

Он продержался всего три дня. Три.

Он еще раз мысленно выругался.

Ему вспомнился разговор с Лехой. Тот, праведник хренов, все настаивает на том, чтобы он оставил Алину Калинову в покое, и забыл про спор. И в то же время насмехается. Насмехается, потому что видит, что с ним происходит. И знает, что у него внутри.

А вот откуда он всегда знает, что у него на душе — он уже давно не пытается понять. Порой ему просто кажется, что его друг — эмпат.

Кирилл сделал глубокий вдох и выдох.

С Ней все начиналось точно так же. И теперь он не может еще раз позволить этим эмоциям управлять им. Он сможет с этим справиться. Выиграет спор и забудет эту Алину.

А воспоминания о Ней, которые все еще были сильны, которые все еще причиняли боль, помогут ему в этом.