Всего одна неделя

– Сначала привезу твои вещи. Понятия не имею, сколько мне придется торчать на работе.

– Хорошо. Увидимся. – Я бросила сумку на пассажирское сиденье, однако немного не рассчитала. Сумка ударилась о консоль и приземлилась на водительское сиденье. Я нагнулась, подняла ее и бросила на нужное место. В этот момент по улице гулким эхом прокатился резкий звук. Я испуганно отскочила от машины и в ту же секунду ощутила острую боль в левой руке.

В следующее мгновение тяжелая бетонная плита сбила меня с ног и повалила на тротуар.

Глава 10

Бетонная плита казалась очень твердой, но теплой. А еще она нещадно материлась. Весила плита не меньше тонны.

– ...сукин сын!.. – завершил яростную тираду Уайатт. Слова вылетали сквозь стиснутые зубы, словно пули. – Блэр, с тобой все в порядке?

На этот вопрос мне трудно было ответить однозначно. Я упала на тротуар и больно ударилась головой. Кроме того, под тяжестью большого мужского тела дышать было почти невозможно. А главное, ужасно болела рука. Шок лишил меня воли: ведь раньше я уже слышала подобный звук и хорошо понимала, что произошло.

– Надеюсь, – неуверенно ответила я.

Постоянно оглядываясь по сторонам в поисках стрелявшего, Уайатт осторожно встал, а потом поднял меня й посадил, прислонив к переднему колесу.

– Сиди здесь! – коротко скомандовал он, словно приказывая собаке. Мог бы и не беспокоиться: я все равно не собиралась никуда убегать.

После этого лейтенант вытащил из-за пояса сотовый телефон и нажал кнопку. Слова звучали отрывисто, резко и быстро. Я услышала только «стреляли», а потом название моего клуба. Продолжая сыпать проклятиями, Уайатт метнулся к своей машине и резким движением открыл заднюю дверцу. На мгновение исчез, но тут же появился с пистолетом в руке.

– Проклятие! Как я мог забыть вытащить из сумки оружие?! – прорычал он, присев на корточки возле заднего колеса моей машины. Потом осторожно поднялся и рискнул выглянуть из-за багажника, но тут же снова спрятался. – Еще никогда, ни единого раза...

– Ты его видел? – прервала я нечленораздельный поток брани.

– Если бы.

Во рту у меня пересохло, а сердце отчаянно билось при одной лишь мысли о том, что убийца может обойти вокруг машины и запросто пристрелить нас обоих. Мы сидели между двумя машинами, так что, наверное, могли считать себя в относительной безопасности. Но я все равно чувствовала себя беззащитной, беспомощной и уязвимой – ведь и справа, и слева нас было видно не хуже мишени в тире.

Стреляли с противоположной стороны улицы. В воскресенье, да еще вечером, почти все магазины были уже закрыты, и поэтому движение практически отсутствовало. Я прислушивалась, но звука отъезжающей машины так и не последовало. По-моему, это было очень плохо. Хотелось, чтобы тот, кто стрелял, уехал. А еще мне хотелось плакать. И здорово тошнило.

Уайатт мрачно и сосредоточенно взглянул на меня через плечо и, судя по всему, только сейчас как следует рассмотрел. Лицо его словно окаменело.

– Черт возьми, детка... – негромко пробормотал он. Еще раз выглянул из-за багажника, а потом перебрался поближе ко мне. – Почему ты ничего не сказала? Ты же истекаешь кровью, как жертвенный агнец. Дай взгляну на рану.

– Думаю, ничего страшного. Просто задело. – Именно так должен был ответить настоящий ковбой в старом вестерне, чтобы успокоить хорошенькую фермершу. Наверное, для полноты впечатления надо было бы выхватить пистолет Уайатта и начать палить через улицу. Но я решила просто тихо посидеть возле колеса: тактика выжидания требовала меньше усилий.

Лейтенант осторожно приподнял мою руку, чтобы как следует осмотреть рану. Сама же я предпочла ее не видеть. Краем глаза я все же заметила, что крови очень много. Сознавать, что вся эта лужа натекла из меня, было не слишком приятно.

– Не так уж и плохо, – пробормотал Уайатт. Он снова быстро огляделся по сторонам, а потом положил пистолет на землю, вытащил из кармана носовой платок, сложил и накрыл им рану. Уже через пять секунд пистолет снова оказался в боевой готовности. – Прижми как можно крепче, – распорядился Бладсуорт, и я послушно выполнила команду.

В душе зрело негодование. Не так уж и плохо? Одно дело, когда я сама мужественно и героически преуменьшаю собственную рану, но как осмелился на это он? Интересно, как бы Уайатт прореагировал, если бы не моя, а его рука горела огнем, не моя, а его собственная кровь пропитала одежду и лужей стояла на тротуаре?

Наверное, именно из-за потери крови так кружилась голова и отчаянно одолевала тошнота. Может быть, лучше прилечь?

Я начала медленно клониться куда-то в сторону, но Уайатт тут же подхватил меня свободной рукой.

– Блэр!

– Я всего лишь хочу прилечь, – раздраженно отозвалась я. – Меня мутит.

Бладсуорт помог мне опуститься на тротуар. Асфальт оказался горячим, жестким и неровным, но сейчас это не имело значения. Я постаралась сконцентрироваться на глубоком дыхании. Постепенно тошнота начала отступать.