Всего одна смерть, чтобы обрести счастье. Книга третья.

— Да, Ангел. Я вернул артефакт. Пришлось повозиться, чтобы избежать охраны, что оставила после себя королева, но я справился, - с улыбкой ответил, дотронувшись до нагрудного кармана куртки. Показывать артефакт Изе мы с парнями не хотели, опасаясь, что Сила заключенная в кулоне может спровоцировать девушку, как это было в первых двух храмах. И Ангел с этим согласилась.

— Я в тебе не сомневалась, — смущенно заметила Иза. — Только переживала немного, — добавила она тихо, обхватив меня руками за талию и спрятав лицо у меня на груди.

— Я знаю, Ангел. Прости, что тебе приходится столько волноваться.

— Переживу, — фыркнула она и отстранилась, а после перевела взгляд на портрет, что я совсем недавно рассматривал. Я успел заметить, как при взгляде на изображенного молодого дроу, девушка вздрогнула и затаила дыхание. — Это?.. — начала она нерешительно и запнулась, гулко сглотнув.

— Да, Иза. Это мой отец - герцог Растал Карлис, — кивнул я, тоже посмотрев на лицо, которое вызывало у меня нервную дрожь. Словно смотрелся в зеркало на свою улучшенную версию.

Дроу был высок, с длинными, почти белыми волосами, как у его сестры, очень смуглой кожей и проницательными глазами серого цвета на лице с тяжелым, волевым подбородком. Вот только помимо прочих отличий, таких, как цвета волос и кожи, на лице мужчины не было ни единого шрама. И он был потрясающе красив. Сейчас же я лишь с тоской думал о тех временах, когда мог без стыда показывать свое лицо. Казалось бы, я уже давно свыкся, да и Иза не раз говорила, что для нее мое уродство не играет особой роли. Я невольно поверил и смирился. Но сейчас, посмотрев на портрет того, кто был моим отцом и чьей точной копией я мог бы стать, я почувствовал, как неприятно резануло по нервам. Появилась горечь и сожаление, что мне таким больше не быть никогда. Я навечно остался изуродованным полукровкой.

Невольно вспомнились черные глаза, которые смотрели на меня с превосходством, даже торжественно во время моей экзекуции. Удивительно, я не помню той боли и унижения, что чувствовал, пока меня резали на куски. Я вообще смутно осознавал весь процесс, так как к тому моменту уже достаточно привык и к боли, и к унижению. Но мне отлично запомнилось, словно это было только вчера, выражение на лице Изабеллы в тот момент. И моя ненависть к ней. Именно тогда я отчетливо и полностью осознал, что хочу ее смерти. Именно тогда я распрощался с глупой, наивной мыслью, что она еще может исправиться. Что я могу ее исправить. В тот день я осознал, что Изабелла Эстет больше никогда не станет прежней. Никогда. И единственный выход — это смерть!

Я вспомнил, как она любила обвинять меня в том, что с ней произошло, что я стал причиной‚ которая сломала ее. В те моменты она забывалась, избивала меня практически до смерти, а после, когда я уже был практически в шаге от неминуемой и желанной кончины, она вызывала лекарей и доставала меня с того света.

Несколько раз эльфийка даже каялась, просила прощение, говорила, что для нас с ней все может измениться, что для меня она станет другой. Но с каждым днем я убеждался‚ что она окончательно потерялась в своей злобе и ненависти. Жестокость стала ее верным спутником. И как бы я ни хотел, как бы ни старался сохранить наивную надежду на то, что ее можно вылечить, я понимал, что это невозможно. Нельзя исцелить насквозь прогнившую — душу. Издевательства продолжались, как и обвинения меня во всем. Вот только она больше не каялась и не обещала исправиться, хотя и продолжала упорно мешать мне сдохнуть, чего я так отчаянно жаждал.

— Вы очень похожи, — оторвал меня от мыслей нежный голос, и с некоторым опасением я посмотрел в лицо той, кого так люто ненавидел. Вздрогнул, моргнул и сконцентрировался на глазах фиолетового оттенка, хватаясь за них, словно за якорь. Я напомнил себе, что прежней графини больше нет, сглотнул и несколько заторможено кивнул.

— Да, я заметил. — Я попытался улыбнуться, но воспоминания не отступали.

— Ты хотел бы встретиться с ним, будь он жив? — вдруг спросила она, повернув ко мне голову.

— Не уверен, что он бы обрадовался этому, — нехотя произнес я, отводя взгляд.

— А мне так не кажется, — упрямо мотнув головой, сказала Ангел. — Я хочу думать, что ты был ему дорог.

— С чего ты так решила? — Нахмурился я. Не то чтобы я в это отчаянно пытался поверить, но я привык, что Иза достаточно умна и наблюдательна, чтобы не ссылаться исключительно на свои чувства и желания.

— Начнем с того, что, по словам Танты, когда вернулся ее брат, он сообщил, что любовь к баронессе давно прошла.

— И? — не понял я.

— И что ему в таком случае делать рядом с нелюбимой женщиной все это время? — Она выгнула бровь и насмешливо посмотрела на меня: — Вполне вероятно, что он ждал ребенка, которого она собиралась родить. Он хотел тебя, Киртан. От нелюбимой женщины, в ненавистной стране он ждал именно тебя, чтобы почти сразу забрать сына и вернуться домой, туда, где, как он знал, ему не обрадуются.