«Всех убиенных помяни, Россия…»

У царских врат икона странная —Глаза совсем твои.До темных плит резьба чеканная,Литые соловьи.Я к соловьиному подножиюС мольбой не припаду.Похожая на Матерь Божию,Ты все равно в аду.Монах согбенный начал исповедь.Ему, как брату брат,В грехе покаюсь. Грех мой близко ведь,Ведь ты — у Царских Врат…Одной тебе служил я с младости,И вот, в чужой стране,Твой образ Всех Скорбящих Радости

Я полюбил вдвойне.Ты не любила, ты лукавила.Ты захлебнулась тьмой…Глазам твоим свечу поставилаМонашенка с сумой.Сменив калику перехожую,У Царских Врат стою.Христос, прости ее, похожуюНа Мать Твою!1925

На Сайме

Чего здесь больше, капель или игл?Озерных брызг или сосновых хлопьев?Столетний бор, как стомачтовый бриг,Вонзился в небо тысячами кольев.Сбегают тени стрельчатой грядой

На кудри волн по каменистым склонам,А лунный жар над розовой водойПриколот одуванчиком зеленым.Прозрачно дно. Озерные поляРасшиты желтыми шелками лилий.Глухой рыбак мурлычет у руляПро девушку, которую убили.В ночную воду весла уронив,Дремлю я, сердце уронив в былое.Плывет, весь в черном бархате, заливИ все в огнях кольцо береговое.Проснулся ветер, вынырнул из трав,Над стаей туч взмахнул крылом незримым…И лунный одуванчик, задрожав,Рассыпался зеленоватым дымом.

1925

* * *

Ты брошен тоже, ты поймешь,В дурманы вглядываясь строже,Что счастье, если и не ложь, —На ложь мучительно похоже.Тот, первый, кто вином любвиУста раскрывшиеся нежил,Не слеп от нынешней кровиИ в нашей брошенности не жил.Тот, первый, в райском теремуЛаская кроткую подругу,Не шел в хохочущую тьмуПо кем-то проклятому кругу.А мы идем. Над нами взглядБезумия зажжен высоко.

И каплет самый черный ядИз окровавленного ока.Что сердца легкая играТяжелому земному телу?Быть может, уж давно пораМечту приговорить к расстрелу.А мы в безлюдье, в стужу, в дымНесем затравленность обетов,Мы, как Евангелие, чтимБред сумасшедших и поэтов.И, вслушиваясь в злую ложь,Горим, с неоспоримым споря…Ты брошен тоже, ты поймешь,Что счастье выдумано с горя.1924

* * *