Вселенная Ехо. Том 2

Возвращение домой не стало для меня серьезным потрясением: ни в тот замечательный вечер, ни позже, под утро, когда я добрался до своей спальни и остался наедине с собой, любимым, со всеми вытекающими последствиями. Я долго лежал в постели без сна, но не сходил с ума, как следовало бы ожидать, а с незнакомой мне доселе нежностью перебирал в памяти фрагменты своей одиссеи. Насколько я могу судить, все воспоминания остались при мне – по крайней мере странствия по Хомане представляются мне вполне цельной, последовательной картиной, без пробелов и провалов в событийном ряду, которые не знаешь, чем заполнить.

Самое удивительное, что я долго не хотел – или не мог – говорить на эту тему с кем бы то ни было. У меня было смутное ощущение, что влюбленному в меня древнему ветру по имени Хугайда будет приятно, если его имя останется в моем сердце, но никогда не сорвется с моих губ – разве что во сне. Собственно, можно сказать, что я храню молчание до сих пор, поскольку сам неоднократно убеждался, что слова, написанные на бумаге, и слова, сказанные вслух – совсем не одно и то же.

Коробочка с ароматным цветком, романтический подарок ндана-акусы Анабана, до сих пор лежит в одном из многочисленных шкафов, заполненных всякой милой чушью, о которой я забываю через пять минут после того, как кладу на полку. Цветок по-прежнему пахнет, и иногда я позволяю себе открыть коробочку и вдохнуть этот сладкий, но совершенно чужой аромат.

Семена мурбангонской травы, выразившей пожелание совершить путешествие между Мирами, я посадил далеко за городом и никогда не возвращался на это место. Уверен, что я траве больше не нужен. Я сделал для нее все, что мог, и теперь от меня требуется только одно: не мешать ее таинственной новой жизни.

А иногда по ночам – не так уж часто в моем распоряжении оказывается ночь, до краев переполненная одиночеством, – я разжигаю огонь в камине и подолгу смотрю на пляшущие языки пламени. Я не тоскую по просторам Хоманы и уж тем более – по людям, которые составляли мне компанию в моих странствиях, поскольку мое сердце не настолько вместительно, чтобы любить то, что утрачено навсегда. Но порой – слишком редко, по правде говоря, – мне удается ощутить на своей щеке не жаркое дыхание пламени, а прохладное дуновение далекого древнего ветра.

Приложения

Улльские боги

Знающие люди поговаривают, что уллы – не совсем люди. Говорят, они – потомки зверей кых (юпла – кунхё). Еще говорят, будто улльские «боги» – это первые юплы, которые стали жить как люди. Но никто не знает, как все обстоит на самом деле.

Уллы дают детям имена в честь своих богов. Иным именем человек этого народа называться не может. Традиция основана на распространенном среди уллов суеверии: они полагают, что после смерти каждый отправится во владения того бога, в чью честь назван, и станет вести соответствующий образ загробной жизни.

Считается, впрочем, что боги покровительствуют и живым уллам, но не всем подряд, а опять же исключительно тезкам.

Интересно, что улльская традиция запрещает родителям выбирать имена для своих чад по собственному вкусу. Имя новорожденного определяется только с помощью жребия. Уллы весьма справедливо полагают, что такой важный вопрос, как соединение судьбы с тем или иным богом, не должен решаться при участии глупой человеческой головы.

Пантеон улльских богов чрезвычайно обширен, но знание о них редко становится достоянием чужеземцев. Ниже перечислены пятьдесят восемь имен улльских богов, о которых нам удалось раздобыть хоть какую-то информацию.

Агум

– бог гнева (по некоторым версиям – неправедного гнева) и грома. Считается, что именно он научил уллов делать оружие и воевать.

Есть и другая легенда: Агум хотел воспрепятствовать богу, создававшему уллов (в разных источниках – Быбым, Дугар, Стумбургык), но был побежден и с тех пор безвыходно сидит в своем доме. Мечтает о новой битве с создателем, но ничего не предпринимает.

Акумагап – бог бега и прыжков. Считается, что он учит уллов (особенно тех, кто назван в его честь) ловкости и быстроте, а также исцеляет хромых и помогает ходить одноногим. Есть версия, что иногда Акумагап побуждает уллов убегать с поля битвы.

Акуматыг – считается, что он долго пытался научить уллов ездить верхом, но у него ничего не вышло.

Аргыма – кормилец, бог застолья, но не праздничного пира, а повседневных трапез. Считается, что Аргыма заботится о материальном благополучии уллов, покровительствует труженикам. Впрочем, сами уллы поговаривают, что из-за его козней им приходится трудиться, чтобы добыть пищу: раньше, дескать, еды было так много, что работать вообще никому не приходилось, но потом пришел жадный Аргыма и забрал все излишки для себя и своих любимцев.

Аргымбах – бог точного удара. Он делает руку бойца твердой и сильной. В то же время считается, что именно по его вине люди иногда падают в обморок и даже умирают от апоплексического удара. Его же считают причиной града и зачинщиком некоторых драк.