Вселенная философа

Для классификации людей, склонных к занятиям философией, мы воспользуемся диалектико-материали-стическим принципом восхождения от абстрактного к конкретному: сначала выделим общие черты, присущие всем разновидностям философов, а потом будем конкретизировать, то есть добавлять особенности, образующие ту или иную разновидность.

Чем бы ни занимался человек, тянущийся к философии, он всегда больше интересуется способом действия, чем его непосредственным результатом. Попав в лабораторию, он будет не столько стремиться к выполнению конкретных исследований, сколько к осознанию того, как они проводятся, какова методология научного исследования.

Участвуя в каком-нибудь житейском конфликте, он может искренне забыть о его причинах и возможном конкретном исходе, увлекшись анализом человеческих нравов. Это, конечно, не значит, что каждый философ избегает участия в конкретных делах. Он может быть отличным организатором, педагогом, политиком и т. д. Но когда он занимается именно философией (а не применением ее результатов), то любое конкретное дело для него лишь частный случай для поиска общих закономерностей. Здесь его внимание сосредоточено не на том, как именно решить эту задачу, а на том, как вообще решаются задачи данного типа.

Методологическая направленность, стремление выработать общие способы решения различных задач характерны не только для философов, но и для математиков. Различие заключается в том, что математики склонны к использованию достаточно жесткого логического аппарата, а философы - к оперированию более «смутными», «размытыми» идеями. Математик работает с символами и формулами и в результате дает алгоритм (жестко фиксированную последовательность шагов) для решения той или иной типовой задачи. Философ берет ситуацию, где вообще еще ничего не ясно, где применение символики будет лишь детской игрой, и расставляет в ней общие ориентиры. Можно, пожалуй, рискнуть на такое заключение: сложные объекты, для исследования которых не удается сразу применить математические методы, подвергаются предварительному философскому анализу.

Далее следует отличить здоровый и плодотворный интерес к философии от «философской симуляции», когда человек стремится прикрыть якобы философской направленностью свою леность и профессиональную непригодность, и от того случая, когда «философствованием» стремятся компенсировать свои неудачи в реальной жизни. Критерий для различения таков: тот, кто действительно способен к занятиям философией, способен отчетливо формулировать реальные методологические задачи; те же, кто ищет в философии выгодного бизнеса или убежища, способны лишь купаться в море общих фраз. Пример. Студент медицинского института, изучая анатомию, вдруг обнаруживает, что его интересует не столько структура самого человеческого организма, сколько структура процесса его познания: допустим, как соотносится познание строения и функций (морфологический и функциональный подходы) органов человеческого тела. Тогда его начинает раздражать необходимость зубрить латинские названия, и он с удовольствием слушает лекцию по философии, где рассказывается о структурно-функциональном подходе в современной науке. Такому студенту в самый раз задуматься о том, правильно ли он выбрал специальность.

Но вот его коллеге просто не дается анатомия, а язык у него подвешен неплохо. Никаких проблем в философии он не видит, но, бойко выступая по любому поводу, начинает «ходить в философах». Возможно, его пригласят в философскую аспирантуру. Там он сделает абсолютно никому не нужную, никаких проблем не ставящую и не решающую «беллетристическую» диссертацию-мешанину и будет дискредитировать философскую науку уже с дипломом в кармане. Это случай «философской симуляции».

Наконец, третьему тоже не даются конкретные науки, но в философии он видит не легкий способ зарабатывать «хлеб насущный», а сладкую тайну, причастность к которой возвышает его в собственных глазах. Здесь стремление заменить реальную деятельность философскими фантазиями приобретает уже болезненный оттенок.

Впрочем, встречаются и причудливые сочетания болезни с симуляцией.

Я специально остановился на различении этих случаев, чтобы выбить почву из-под ног мещанской подозрительности к любой методологической направленности: дело, мол, нужно делать, а не о методах рассуждать. Если в соотношении, например, методов познания человек видит не менее реальный предмет исследования, чем, скажем, наглядно ощутимые живой организм или машину, он также занимается очень нужным делом. Если - повторяю - это действительно новый предмет и новое дело, а не старый способ увильнуть от любых предметных дел.