Вселенная Шай-ти

Тоже, нашли дурочку! Соня глубже зарылась в подушки, кося глазами на балконные перила – какой там этаж? Пятый? Ну, это же не очень высоко, ведь, правда? Ашай покачал головой, “слушая” недоверие, сомнение и опасение, коконом укутывающие девочку. Какая быстрая смена эмоций! А ведь только что на месте них бушевали радость и предвкушение! – Я не сержусь. Мне не на что сердиться, – подходя к месту базировки Сони и становясь на колени так, чтобы поймать чужой взгляд. – В твоем срыве есть добрая доля моей вины, потому что я должен был предвидеть реакцию своей махары, а ты сама имела право упрекать меня. Поэтому, я не злюсь на тебя. – Злишься. Я знаю. – Злюсь... На себя. Потому что оказался слишком наивным. Соня поморщилась, смешно сведя брови на переносице и поджав губы. В голове бились друг о дружку разные мысли, создавая самый настоящий хаос. А еще ей было обидно, что этот глупый Шай-ти всю вину приписал себе, когда девочка прекрасно понимала, хотя и артачилась, как та лошадь, что ее вины в случившемся не меньше. Но всегда проще обвинить другого, чем самого себя, но что делать, если обвиняемый сам на себя вешает все ярлыки. – Ты это прекрати! Я тоже виновата и не меньше тебя! Когда только на “ты” перейти успела, а ведь до этого все было “вы” да “вы”! А тут, нате вам, получите и распишитесь – на “ты”, так еще и за уши хочется оттаскать так, чтобы неповадно было всю вину на себя одного брать! Рыцарь печального образа из замка тамплиеров нашелся на самом краю вселенной, и ведь сто процентов, с кучей принципов и закидонов! – Но Соня... Ашай Ли совсем не понимал, сидящую перед ним девочку. Как она может говорить, что это ее вина, что это она не права, а не он? Ведь “свет” всегда прав, он просто не может ошибаться... Это противоречит всем законам, которые только существуют в его народе! – Прекрати! Замолчи, говорю я! Хватит мне тут строить из себя всего такого несчастного, послушного и виноватого! Ты же Шай-ти... – Именно потому, что я Шай-ти, я не могу не быть не виноватым, Соня. Потому что ты – “свет”. Соня запнулась на полуслове, подавившись собственными мыслями, и вспомнив разговор с Графом. Она забыла, что стоит сейчас не перед Мишкой из одиннадцатого класса, который всегда строил из себя самого умного, из-за чего с ним было ужасно интересно спорить и ругаться, а перед инопланетным, внеземным разумом, как сказали бы ученые. А значит, у них все могло быть иначе, не так, как думала или воспринимала Соня. А если учитывать систему ценностей, мировоззрение, то... Мысль оказалась неожиданной, и от этого ошеломляющей, потому что до этого дня пятнадцатилетняя землянка мерила все с точки зрения своей, земной логики, не пытаясь понять тех же Шай-ти, которые отнеслись к ней намного добрее всех прочих встреченных инопланетян. Махару Ашая Ли можно было не считать, она все-таки не Шай-ти, а Шей-ти. – Стоп. Давай еще раз и сначала, а то я тебя совсем-совсем не понимаю... – Соня попыталась привести мысли в порядок, глубоко вздохнула и снова уселась на подушки. Спрашивается, а когда она успела с них встать? – Ты говоришь, что я всегда права, потому что я – “свет”, так? Дождавшись утвердительного кивка со стороны Тай-до-рю, девочка продолжила: – Но тогда твоя махара, то есть мама, тоже “свет”, а это значит, что права и она, я верно понимаю? – Да? – И она была права, когда назвала меня уродом и слабой? – И да, и нет. – Объясни. – Ты действительно слаба, как “свет”, Соня, потому что ты не “слышишь” эмоций других существ, так как слышат Шай-ти и Шей-ти, а также почти все иные цивилизации и расы. Именно так говорил Граф, значит – не врет, можно верить, не сомневаться в сказанном, а то, так не долго, все принять за сон или сказку. Очень реальный сон, больше смахивающий на кошмар. Фенх сказал – объяснять все, чтобы не спросила Соня, рассказывать обо всем, что он знает, потому что иначе, у них ничего не получится, и девочка не сумеет удержать его внутреннюю тьму, что приведет не только к его и ее гибели, но и всей его семьи. Потому что сорваться он может в любой момент, и это будет не просто страшно, но кошмарно, ведь он один из лучших воинов, и в том, темном состоянии, он может убить многих и многих, пока рука более сильного или удачливого Шай-ти не положит конец его безумию. – Ты не “слышишь” эмоции, а, судя потому, что даже не знаешь, что это такое, то я могу сделать вывод, что этого дара лишена вся твоя цивилизация? – У нас этот дар называется эмпатией, но это – сказки... Соня неприятно поежилась, вспоминая и зверинец, и публичный дом, где, оказывается, все не только читали ее как открытую книгу в плане снов, но и эмоций. Кошмар! – Для Шай-ти этот дар очень важен потому, что так мы знаем, где находится наш партнер... Он для нас щит, защита, без которой мы просто не выживем... Некстати вспомнился японский мультфильм про бойцов, ягнят, имена, приказы и каких-то толи девочек, толи мальчиков, которые то куда-то бегали, то с кем-то дрались, то почему-то депрессировали и пытались докопаться до каких-то тайн. Там еще один мальчик был ушастенький, черненький, с розоволосой девочкой, у которой вечно было наивно-детское выражение лица... – Соня? Пришлось объяснять причину недоумения и почти панического ужаса – а вдруг это правда?! И ей придется сражаться?!! Да у нее от одного вида крови, что своей, что чужой, плохо становится, и сознание так и норовит оставить бренное тело, с целью путешествия в какие-нибудь дальние дали, чтобы только не видеть этого красного ужаса! – Нет, – такого Ашай Ли не ожидал даже от Фенха, а уж тот мастер был рассказывать разные сказки! – Что за чушь? Конечно, у нас такого нет! Общие имена и связь, кто только придумал такую дикость?! – А... тогда как? Слава богу, обошлось! А уж Соня-то себе надумала, надумала... Воз и маленькую тележку ужасов, завернутых в красивую обертку. Вот и хорошо, что ошиблась, просто замечательно, а то не хватало ей еще личного недоразумения, за которым надо следить и следить, а еще – воспитывать! – “Свет” это... якорь тьмы. Неизменная константа в уравнении его жизни. Понимаешь, вся “тьма” немного... психически неустойчива... Соня поняла, что больно рано она обрадовалась, потому, как правда может казаться более страшной, особенно если учесть это самое “психически неустойчивы”... – Немного – понятие растяжимое... – Хорошо, не немного, – зачем врать собственному “свету”? Так и так все узнает. – Мы, Шай-ти, “слышим” слишком хорошо, наслаждаемся любыми сильными эмоциями, а в бою теряем над собой контроль, потому, что чужое мгновение смерти подобно взрыву сверхновой. Оно пьянит, сводит с ума... “Свет” позволяет нам контролировать себя, он может остановить нас, потому что только его мы чувствуем всегда, везде и на любом расстоянии. Он наш... стоп-кран, так ты вроде говоришь иногда? – И что... у вас у всех такие проблемы с крышей и черепицей? – Что, прости? – Новые слова никак не хотели укладываться в нужную картинку, хотя понятно было, что это относилось к их своеобразному сумасшествию... Ему оставалось только надеяться, что они не несли в себе негатива, спокойствия добавляло еще и то, что в эмоциональном плане Соня сохраняла просто поразительное спокойствие! Что для нее, обычно до безумия эмоциональной и яркой это было более чем необычно. – Вы все такие... с прибабахом? – Соня не могла объяснить свое впечатление лучше, чем покрутить пальцем у виска. – А, да. Все Шай-ти, да. И чем больше мы живем без “света”, чем дольше мы его не встречаем, тем быстрее сходим с ума. Мы все безумцы, Соня. – Простая констатация факта, нечто, с чем уже давно смирились все Шай-ти, то к чему они давно привыкли и приняли, как часть себя. – В той или иной степени, конечно, и только “свет” может держать это безумие на привязи, сделать его организованным, если можно так сказать. Мы, Шай-ти, хорошие воины только из-за этой нашей психологической особенности, потому что у нас почти невозможно просчитать наше поведение или реакцию во время боя. Именно из-за этого нас боятся и держатся подальше все остальные расы и цивилизации. Наше сумасшествие, Соня, это наша защита. Вынужденная мера, вписанная в наш геном без права на удаление. – Пытались лечиться? Надежда о психиатрических больницах рассыпалась, словно карточный домик, а ведь когда-то Соня считала себя ненормальной! Да по сравнению с этим “организованным безумием” большинство землян белые и пушистые зайчики, пусть и с изрядной долей тараканов в голове, но тех хотя бы лечить или травить можно... – Мы умираем, если у нас удалить этот ген. Так что, мы имеем то, что имеем. Ашай Ли замолчал, ожидая своего приговора. Он даже не сомневался, что как только Соня осмыслит всю полученную информацию, то сбежит от него на край вселенной, а может еще и дальше. Его махара, с радостью предоставит инопланетной гостье и корабль, и “звезды”, и проводника, ежели таковой потребуется только для того чтобы избавиться от Сони во имя блага семьи и рода! – И это все? – Да. А разве мало? Неужели она... не испугалась? – Охренеть. Просто охренеть и ничего иного. Как же вы живете, такие... сумасшедшие? – Соня задумчиво крутила в руках палочки для еды. Девочка решила, что настало время изобретать велосипед, т. е. вилку, а то у нее никак не получается есть тремя палочками сразу, все время – путается. А заодно и ложку... – Можешь, не отвечать, Ашай, это был риторический вопрос... – поймав очередной непонимающий взгляд, она поспешила объяснить. – Это значит, что он не требует ответа. Небо из фиолетового с вкраплениями лаванды и золота медленно наливалось чернильной глубиной, заставляя кольца, опоясывающие планету и почти не видимые днем, сиять все ярче и ярче. Вот пушистые облака разрезал заходящий на посадку корабль, а вон там, вдалеке, начали зажигаться огни города... Башня Ашая Ли была расположена на самой окраине, почти в заповеднике, что позволяло наслаждаться тихими вечерами и спокойствием, так необходимым воинам Шай-ти для медитаций и тренировок. Совсем вглубь страны Тай-до-рю залезть не мог, потому, что его присутствие часто требовалось в Доме Триады. – Значит я – твой “свет”? – сложила два и два Соня. – Да. Но тебя это ни к чему не обязывает, ты вольна жить, как хочешь, и идти куда хочешь. Просто я подумал, что на время, пока ты привыкаешь к этой планете, тебе будет проще жить с кем-то, чем одной. Но если тебя что-то не устраивает... Соня внезапно поняла, что ее все время так раздражало в своем провожатом. Эта его всегдашняя готовность услужить, поступиться своими планами и принципами, чтобы только ей было удобно и комфортно. “Свет”! Лампочка электрическая на 150 Вт, энергосберегающая... Вот и думай теперь, как быть в этой ситуации, потому что картина получалась очень и очень грустная. С одной стороны стояло желание вернуться домой к семье, в родной двор, в любимую комнату с обоями в меленький розовый цветочек, а с другой этот Шай-ти, который учит ее своему языку, старается все объяснить, дает пищу и кров, ничего не требуя взамен... Совесть неприятно заворочалась в районе живота. Девочка внимательно осмотрела свою... “тьму”, получается? Мда, везет как утопленнику с камнем на шее на самом дне Мариинской впадины. – Отлично, просто замечательно! Вот что, дорогой ты мой сумасшедший, предлагаю договор... Совестливость очень не нужное качество для человеческой натуры, очень. Соня поняла это еще в третьем классе, когда Юрка Борцов порвал ей портфель, а она подбила ему совершенно случайно глаз, и они, уже вдвоем, стоя перед грозным ликом классной руководительницы, распекающей их на все лады, упрямо молчали, отказываясь говорить, кто же первым начал ссору. Юра потом ее от мальчишек из пятого класса защищал, и портфель носил, и шоколадками угощал, а она давала ему списывать математику, хотя сама ее знала не больше чем на два, мазала зеленкой разбитые коленки и безжалостно обыгрывала в компьютерные игры по сети... Неприятное чувство, порожденное стыдом за наливающийся под глазом мальчишки синяк, так и не дало сказать, что первым задираться начал Юра. И Ашай Ли сейчас так напоминал ей Юрку, который своими синющими омутами заглядывал ей в глаза, требуя выдать имя того, кто довел его подружку до слез, или упрашивал съесть хоть во-о-о-от такой ма-а-а-алюсенький кусочек пирога, который специально для неблагодарной нее он стащил у бабушки, или, прося списать домашку по русскому языку, которую, вот те крест, он обязательно сделает в следующий раз! Такого обидеть – все равно, что щенка ногой пнуть. А на выпускной они вместе собирались прийти... Парой! – Ты прекращаешь эти все “световые” реверансы, прости-пожалуйста-изволь, и ведешь себя как нормальный цивилизованный представитель инопланетной цивилизации, то есть, если тебе что-то не нравится в моем поведении, то ты говоришь об этом мне, то же самое, если у тебя появляются ко мне какие-то вопросы, претензии или просьбы. Я всегда тебя выслушаю и скорректирую свое поведение. Это раз. Во-вторых, все проблемы или неприятности, связанные с тем, что я твой “свет”, а ты – моя “тьма”, мы тоже решаем вместе. Я же очень постараюсь стать хорошим “светом” и если что удержать тебя от... чего нужно. В-третьих, ты обязуешься хотя бы попытаться найти мой дом, мою Землю, потому что как я поняла, то, что тот... нехороший инопланетянин, который меня украл, оказался на орбите моей планеты совершенно случайно, а я лишь жертва обстоятельств... Соню затопила гордость по самые уши, как она поднаторела-то в межгалактическом! Любо-дорого посмотреть! Еще бы и шайтиан также выучить... – Хорошо. Я согласен, – облегченно улыбнулся Ашай Ли. Ему действительно повезло, ведь на такое понимание и отзывчивость он даже не рассчитывал! Скорее на то, что его пошлют далеко и надолго с его проблемами и сумасшествием... – И еще, маленькая такая просьба, а? – Да, что ты хочешь? – Давай сделаем вилку с ложкой, а то я этими палочками уже второй день нормально поесть не могу! Глава IX Сны и фонарики Следующие несколько недель Соня изучала предоставленный ей почти в личное пользование дом-башню, в котором ей позволялось ходить везде, где ее душенька желает. То же самое относилось и к саду, в котором росли дивные фиолетовые деревья с тонкими, листьями, которые состояли из соцветий по пять штук, в итоге получался своеобразный цветочек. Хотя, судя по картинке, которую показал девочке Ашай Ли, цвело это дерево ярко-оранжевыми фонариками, похожими на купола у церквей. А вот на улицу, в большой мир, ей Шай-ти посоветовал не ходить, так как она ничего там не знала и могла легко заблудиться, но он пообещал Соне, что как только у него выдастся выходной, то он свозит ее посмотреть на город. Успокаивало то, что выходной этот будет уже через пару дней, потому что к концу подходила четвертая неделя месяца, которых у Шай-ти было пятнадцать. Причем, состояли они из сорока трех дней, которые делились на четыре недели по десять дней и три выходных в самом конце. Плюс было еще пятнадцать дней праздничных, которые не входили ни в какой из месяцев, но отмечали конец и начало года. Времен же года у Шай-ти было не четыре, как на земле, а шесть, соответствующих их шести возрастам – рождение, детство, юность, зрелость, мудрость и уход. Понятия старости, как на Земле, у Шай-ти не было, замененное временем мудрости, когда тело уже начало слабеть, но ум обретал потрясающую остроту и ясность, позволяя обучать будущее поколения. Так вот время детства, Дрххи, соответствовало ранней земной весне, когда расцветали подснежники, звенела тонкоголосая звонкая капель, возвращались с юга перелетные птицы, и длилось два месяца. Время юности, Шрххиш – время цветения, красоты, пьяной, шальной радости, когда все – не важно, а значение имеет только сегодняшнее мгновение, тоже два месяца ему отвели боги. Шрахх, время зрелости – земное лето, полное соков и сил, когда поспевает на полях пшеница, а в огородах наливаются соком ягоды и фрукты, когда тело окутывает жаркая нега, когда кровь бурно бежит по венам, наполненная силой и жаром, это время занимало на календаре четыре с половиной месяцев. Время мудрости, Кархи – время собирать урожай, пожинать плоды собственной жизни, осмысливать прошедшее и возделывать землю под будущее – два месяца. Урах и Цурах – время ухода и рождения, начала и конца, лютой зимней стужи, когда бескрайняя, бесконечная ночь забирает и воздает, карает и одаривает тех, кто остался жив, оба длятся по два месяца. И еще полмесяца длилось время, которое нигде не записывалось и никем не считалось, которое отмечали на календаре пустыми клетками, когда сидели дома и не выходили на улицу, когда ослабевал “свет” и сходила с ума “тьма”, лишенная сдерживающих ее цепей. Двадцать дней между временем ухода и рождения, после которого начинали отсчитывать время нового года, который начинался с праздничных дней. Соня разбиралась в этих временах-месяцах-значениях почти две недели, пытаясь сделать так, чтобы воцарившейся в голове хаос хоть стал хоть чуть-чуть упорядоченней. А то даже голова болит от обилия информации, которую не выучишь с помощью ассоциативного ряда – только запомнишь. А еще неожиданно выяснилось, что дней рождений здесь не празднуют, что девочка провела в космосе почти год, что на Земле скоро снова будет осень, а здесь стоит позднее лето, что лестницы здесь такие крутые и скользкие, что того гляди голову расшибешь... И что до звания “взрослой” ей здесь еще жить и жить, потому что совершеннолетие у Шай-ти наступает не в восемнадцать лет, а в сто пятьдесят, из чего следовало, что до совершеннолетия Соне не дожить. Но тут стоит сделать поправку еще на то, что о том, как повлиял на нее ген Шай-ти, она не знает, как и то, что он у нее вообще есть. Итогом стал очередной разговор между Тай-до-рю и его “светом”: – Сто пятьдесят?! Да я столько не проживу! – Почему? Это довольно маленький интервал времени, за который редко может что-то случится. Тем более что большую его часть ты уже прожила, так что ждать тебе осталось совсем не много до совершеннолетия, каких-то сорок лет... Ашай Ли судил обо всех этих нюансах с биологической точки зрения, забывая, что Соня – землянка, и что у ее вида все может быть совсем иначе. Ему хватило знания о вписанных в ее генетику хромосомах его народа. – Эм... Ашай, как бы тебе сказать... У нас, на Земле, люди столько не живут... – У вас так плохо развита медицина, что, вы умираете от болезней в таком раннем возрасте? – Медицина у нас хорошая, и войн нет, – предупреждая вопрос своей “тьмы” ответила Соня. – У нас просто маленькая продолжительность жизни. Очень маленькая, по сравнению с вами. Человек, доживший до восьмидесяти, считается долгожителем. Вот. – Восемьдесят лет? Вы, правда, живете так мало...? – Угу. Двадцать лет это юность, тридцать-пятьдесят уже зрелость, а все что выше – старость... Я не проживу долго, Ашай. Просто не смогу... – Глупости это все, Соня. Наши медики сказали, что ты будешь жить чуть меньше нормального Шай-ти из-за измененного генома... Тебе не о чем волноваться. И ему – тоже. Но восемьдесят лет! Это же так мало... Мгновение для всех Шай-ти, миг, который и не замечают даже, пока он не прошел! Слабый “свет”, ставший немного сильнее... – Сколько? Вот так новости, как обухом по голове огрели! Нет, в этом точно виноват тот сумасшедший ученый, который был вместе с Богомолом! Нет, она не жалуется, ни в коем случае, ведь к такой продолжительности жизни стремятся все люди, но жить столько – дико. В голове не укладывается просто. – Это как же я буду расти тогда? – Я думаю, что сначала как обычный представитель своей расы, а потом твой рост просто остановится в определенной точке, после чего ты будешь расти уже как Шей-ти. Но об этом надо спрашивать Фенха, он во всем этом лучше меня разбирается... – Мда... Неожиданный новости надолго выбили из колеи, но потом Соня решила, что дареному коню в зубы смотреть – себя не уважать, тем более что такими подарками просто так не разбрасываются, и решила просто жить дальше, плыть по течению, взяв себе небольшую передышку. Потому что вечно бороться нельзя ни с чем, даже самой собой, сломаешься... Этажей в башне насчитывалось семь плюс чердак и подвал, на которых располагались своеобразная комната отдыха с арками на все четыре стороны света и нечто вроде спортивного зала с кучей даже на вид странного и необычного оружия на стенах соответственно. К этому оружию Соня даже приближаться боялась, хотя и было до безумия любопытно, что да как работает и для чего предназначено. Хотя хозяин дома ничего и не запрещал, но девочка получила бы свою долю неодобрения и разочарования, если бы сунулась к этим оружейным необычностям ближе, чем на два метра. Расстраивать Ашая Ли не хотелось. За столько недель Соня к нему привыкла и уже считала своим инопланетянином. Да, они были разными, да, у них разные ценности, культуры и тараканы в голове, но проведенное вместе время, даже такое небольшое, сближает, заставляет притираться к недостаткам, закидонам и привычкам другого. Так, Соня быстро поняла, что у военачальника есть несколько комнат, которые он считает своими, и настоящий доступ в них надо еще заслужить. Землянка даже носа не казала на второй и третий этажи, где располагалась комната Тай-до-рю и его рабочий кабинет вместе с залом для медитаций, как окрестила про себя девочка, комнату с мягки полом, плавающими цветами в хрустальных вазах и водными зеркалами на стенах. Не потому что – нельзя, а потому что – личное, свое. Остальные комнаты она могла менять по любому своему желанию. Но не стала этого делать. Зачем? Это же не ее дом, хотя свою комнату Соня постаралась превратить в максимальное подобие той, что осталась на Земле, благо технические достижения позволяли очень и очень многое. Получившийся результат заставил Ашая Ли улыбнуться как-то по особенному тепло, словно он заглянул куда-то, куда ему до сих пор хода не было, а теперь, совершенно неожиданно дверь сама взялась и открылась. Стены в мелкий розовый цветочек, который когда-то не любили, а теперь обожаем, высокие шкафы с пока еще почти пустыми полками, на которых сиротливо лежат учебники, пара тетрадок, несколько ручек и книга “Мифы и легенды народов мира”, стол у самого окна на витых изящных ножках, на котором стоит ваза с ветками того самого фиолетового дерева из сада, и, такой же, в комплект, стул, два ковра яркой расцветки с какими-то завитушками, ромбиками, волнами и зверями – один на полу, другой на стене висит, – кровать под балдахином, здешние родичи комаров оказались еще более жестокими и кровожадными, чем свои земные собраться, и тоже розовым, в цвет обоям, покрывалом. Не совсем то, что хотелось, но за неимением лучшего... Зверинец отучил привередничать. На всю жизнь. Есть что-то – цени, потому что его может и не быть. Уж этот-то урок Соня выучила превосходно. – У тебя получилась очень... милая комната. Ашай Ли не мог не улыбаться, глядя на получившейся результат, который рассказал ему о Соне много больше нее самой. Розовые цветочки и одеяло такого же цвета не больше и не меньше, чем дань дому, который остался где-то там, на краю галактики. Соня может не любить этот цвет до дрожи, но все равно добавит его в интерьер. Потому что мама вечно одевала ее в розовые платья и вплетала в косы такие же ленточки... Это – чувствуется. Потому что его махара одевала его в золото, когда он был маленьким. Он до сих пор не любит его, но носит. Чтобы сделать приятное той, кто подарила ему жизнь. Стол у окна не поставит ни один Шай-ти, потому что это означает признаться, что мир грез и иллюзий важнее для тебя реальности, потому что окно – грань, соединяющая миры, а стол – ступенька к нему. Книги, рюкзак, тетрадки – привет из прошлого, единственные вещи, которые удалось сохранить в череде не очень приятных приключений. И это правильно, что они лежат на самом видно месте, они помогают помнить и не забывать ничего из того, что случилось. И надеяться. Выбор ковров оказался вообще полной неожиданностью, хотя, Соня, конечно, не знала значений того, что она вешала на стену и стелила на пол, но объяснять это сейчас значило бы вогнать девочку в краску и смущение... Нет, пусть она лучше не знает, что на стене у нее висит желание счастливой семейной жизни и дома, наполненного смехом детей, а на полу раскинуло ветви Дерево Мира по чьему стволу вьется хрупкий цветок, которые тоже означает семью, род, но также еще и защиту, поддержку и опору. Странная маленькая девочка... Но как же он благодарен богам, что они дали ему встретиться с ней! Его “тьма” уснула, свернулась пушистым клубком, греясь и наслаждаясь чужим теплом и светом. Пусть Соня и не эмпат, пусть она не “слышит”, но он-то может! И этого пока более чем достаточно. – Ашай, а зачем у вас на каждом пороге висят фонарики, но не на твоем? – задала давно мучивший ее вопрос Соня, стоя на пороге и смотря на то, как Шай-ти идет по направлению к выходу из сада. Сегодня собирается Совет Триады, поэтому военачальника она не увидит на протяжении нескольких дней, но это не страшно, еды у нее предостаточно, а занятие она себе найдет. – Фонарики? – удивленно моргнул Тай-до-рю, услышав еще одно незнакомое слово, но, проследив за взглядом девочки, сообразил, что она имеет в виду. – А, ты говоришь о лишши! Они просто символ, Соня. Зажженный означает, что в этом доме есть “свет”, что “тьма” больше не одинока... Соня кивнула, принимая объяснения. Они имели смысл, но... почему тогда у ее Шай-ти нет фонаря? Она же его “свет”! У него есть “свет”, он сам так сказал! – Кажется, на пятом этаже была мастерская... Ну, если это можно так назвать... * * * – Я слышала, что ты нашел свой “свет”, Тай-до-рю. Я могу тебя поздравить? – задала вопрос закутанная в шали Тай-до-ко, жрица. – Благодарю тебя. Легкий поклон, наполненный уважением и почтением. Ашай Ли хоть и не всегда понимал мотивов и дел жрицы, но относился к ней с подобающим трепетом, потому что она – “Высший свет”, а он лишь простая “тьма”. – Не стоит, потому что это большая радость знать, что ты больше не одинок. Она зажгла лишше? – Нет. – Почему?! Входящий в дом “тьмы” “свет” всегда первым делом зажигает фонарь у входной двери. Это закон, знак всем, что “тьма” сидит на привязи и ее можно не опасаться. Что сумасшествие не утянет в свои объятья своего носителя. – Мой “свет”... не отсюда. Соня плохо знает наши законы и традиции, а я... не хочу ее ни к чему обязывать... – Молчание не лучший путь в этих отношениях, Ашай. Ты сам это прекрасно знаешь, – Тай-до-ко покачала головой, вспоминая, как она училась жить со своей “тьмой”. И как потом привыкала существовать – без нее. Это больно. Невыносимо больно терять половину своей души, которая никогда не заживет. Если бы она могла что-то изменить, то... сделала это, но она не боги, ей не дано то, что под силу им, и остается только смириться и учить тех, кто еще может беречь друг друга и смыкать ладони. – Я знаю, знаю... Но Соня – другая, не такая как мы... – А, та девочка с Земли, я не ошибаюсь? Наслышана, – губы жрицы тронула легкая улыбка, так вот почему! – Твоя махара просила выслать ее отсюда. Ашай Ли дернулся как от удара. Выслать его “свет”?! – Не стоит так переживать. Я ей отказала. И, как погляжу, правильно сделала, не так ли? Он уже привязался к своему “свету”, поняла Тай-до-ко, привязался настолько сильно, что уже не сможет без нее, что если с ней что-то случится, то он скатится в настоящее безумие. Но держится на расстоянии, понимая, но не признавая собственных чувств и эмоций. Ради нее? Скорее всего, военачальник же такой... А лучше бы рассказал, может быть, все и обошлось бы, и девочка осталась бы здесь, с ним. А может, и нет, если вспомнить то, что рассказала Ашехра. Слабая-слабая-слабая девочка для такой сильной “тьмы”. Разве это правильно? А может, в этом есть смысл? Равновесие настолько хрупкое, что будь эта девочка сильнее, то оно бы рассыпалось яркими брызгами? – Твоя мудрость пройдет сквозь века, Тай-до-ко. – Не стоит преувеличивать, Тай-до-рю. Как быстро здесь разносятся новости! И так же быстро соберутся на поживу его враги, надеясь разорвать его и Соню, узнав, насколько они слабы. Страшно... не суметь защитить то, что дорого настолько, что весь мир не имеет значения. – Она хоть красивая? – чисто женское любопытство. – На мой вкус – очень. А еще милая, когда смешно морщит нос, вдыхая аромат цветов в саду, отчего на самом кончике остается яркая красная пыльца; нежная, когда сидит на балконе и бездумно смотрит на звезды, водя пальцами по губам и держа на коленях книжку в толстой обложке, которую принесла с собой; глупая, когда отчитывает его за какую-то, по ее мнению, глупость или излишнюю заботу, но ведь он не может не заботится о ней, не оберегать; добрая, когда делает так, чтобы было удобно и комфортно ему, а не ей, и от этого знания странное тепло разливается в груди; немного эгоистичная, особенно по утрам, когда кутается в одеяло и отказывается видеть этот мир еще пару часов подряд; гордая, когда рассказывает о своей Земле, доме и семье или о том, что сделала за день, когда его не было рядом; упрямая, когда пытается что-то выучить или объяснить что-то, что считается правильным с ее точки зрения, но не его; агрессивная, когда кто-то нападает на него, хоть словесно, хоть физически, претенденты уже были, Фенх ушел с подбитым глазом, как только допрыгнуть сумела, а кажется маленькой, хрупкой, тронь – рассыплется! И самая прекрасная, когда сидит рядом по вечерам с чашкой чая и просто молчит. – Она самая лучшая, Тай-до-ко. И другого “света” ему не нужно, потому что он уже будет чужым, странным и ненужным, а Соня это Соня, смешная маленькая девочка с кучей недостатков и достоинств без которых она бы уже не была его “светом”. – Верю. Теперь – верю, – поднимая руку в жесте благословения и защиты. – Да сопутствует вам обоим удача, да отступит тьма, да сбережете вы свет в своих ладонях, вдвоем, ибо с половиной души жить невозможно. – Благодарю. Половина души, неровно поделенная богами... Соня рассказывала, что у них на Земле есть похожая легенда. Она говорила, что когда-то все люди были с цельной душой, но потом они прогневили своих богов и те разбили их, как кувшин. И теперь все люди пытаются собрать свою душу воедино, снова сделать ее цельной, но это удается очень и очень немногим, потому что они не могут, как Шай-ти сразу узнать свою потерянную половину души, они – “не слышат”. И поэтому часто ошибаются, сходятся и расходятся, ссорятся... Ашаю Ли это казалось странным, даже диким, Но то был мир Сони, не его. У них все проще, есть “свет” и есть “тьма”, а остальное – не важно, потому что “свет” всегда узнает свою “тьму”, и наоборот. – Интересно, чем ты сейчас занимаешься, Соня? Вопрос в никуда, адресованный той, что живет у него дома, но не ждет его прихода, как Диэль – Фенха. Но они ведь Шай-ти и Шей-ти, а он и Соня... Слишком разные, чтобы быть вместе. Его махара права, но сейчас уже поздно что-то делать. – Ашай Ли, Тай-до-рю, наконец, нашедший свой “свет”! Тебя можно поздравить? У входа в зал Совета, скрестив руки в нарочито спокойной манере, однако это спокойствие, что гладь озере под которой прячется чудовище, стоит Ширх Фанши, кровник семьи Ли, вернее один из них. Не стоит думать, что народ Шай-ти и Шей-ти живет в гармонии и мире, потому что это не так, но другие цивилизации об этом даже не догадываются, потому что в бескрайнем космосе вражды не существует. Также она забывается на время военных действий против любых агрессоров, которые захотят захватить их планеты. Соня сказала бы, что Шай-ти не выносят из своей избы сору, а сами инопланетяне говорят, что даже если им представится шанс убить своего соперника или врага среди бескрайнего космоса, когда против них – вся вселенная, они этого не сделают. Потому что защита родных планет дороже, а свои разборки подождут. – Возможно. Каждое слово, как шаг по тонкому люду. Сколько еще известно ему о Соне?! – Видел я ее... Милая девочка, только слабая больно. Как же ты, наверное, сожалеешь, что встретил ее! Воистину, насмешка судьбы – военачальник и чужеземка, которая не “слышит”! – Некоторые и “слыша” остаются глухими, – тонкий намек на то, что сам Ширх своей “свет” еще не нашел, не “услышал” его душу. – Да еще и лишши зажечь не может... – продолжил Шай-ти, прожигая своего врага взглядом. Прав Ашай Ли, прав, но его “свет” не будет таким слабым, он будет ярким и сильным, великолепным, неповторимым! Под стать ему, Ширху Фанши, тому, кто должен был десять лет назад стать Тай-до-рю, военачальником, но проиграл. Ашай Ли оказался сильнее, но это было тогда, а сейчас, да тем более с таким “светом”! Он его уничтожит. – А тебе и зажигать нечего... – Тварь! – От твари слышу. Уйди с дороги, младший. Начинается Совет. Посторонился, уступил дорогу, скрежеща зубами от злобы, которая полыхала алым маревом вокруг его души. Надо быть осторожнее и предупредить Соню, подумал, глядя на все это Ашй Ли, неприязненно поводя плечами. * * * Методом научного тыка среди разного ненужного хлама в мастерской была выявлена белая масса, которая очень быстро затвердевала на солнце и подозрительно походила на то вещество, из которого были сделаны все фонари соседей. Соня по себя обозвала это “нечто” глиной, потому что та также рвалась на куски и крошилась, липла к рукам, когда не надо, но стоило смочить их водой, как она становилась мягкой и податливой, как пластилин. А вот гончарного круга здесь не оказалось, и дело не в том, что Соня умела им пользоваться, нет! Просто интересно посмотреть и попробовать его в деле, а то рассказывают дома, рассказывают, а показать никто не может. Там же нашлись запасные шары-лампы, которые, оказывается, работали не от электричества или другого вида энергии, а светились сами по себе, стоило до них дотронуться. Технология, решила девочка, таща к своему рабочему месту средний пример инопланетной лампочки, хотелось большой, но поднять его, а тем более донести до места не представлялось возможным. Вариант катить по полу тоже пришлось забраковать, потому что карты спутала лестница, с которой этот шар пришлось бы скатывать... А вот над чем-то, что могло бы служить украшением голову пришлось ломать долго, а вместе с тем и обыскивать весь дом от пола до потолка, пока Соня не наткнулась на ящик с цветными камнями в комнате Ашая. Нет, она, конечно, говорила себе не заходить, но ведь не для себя старается, так что – можно. – Ну-с, приступим, как говорил мой дядя хирург, готовясь, что-то вырезать у очередного пациента... Соня решила украсить верх лампы драконообразной ящерицей, которые в огромном количестве водились на рукавах и воротах всех Шай-ти. Если их там вышивают, значит зачем-то это надо, говорила логика, а если надо, то, скорее всего это своеобразный оберег, следовательно, только им одним и можно украшать лампу! – Та-а-ак, замечательно... Просто замечательно! Здесь прижать, здесь сейчас вот так сдавить, а потом вот сюда “колбаску” в форме непонятной загогулины прицепить... О как! Да я талант, настоящий талант! А вот здесь сейчас так, и лампочку поставить, а то засохнет – не впихнешь ее потом в форму... И ручки, за которые вешать не забыть... И камушки, надо камушки... Девочка вся перемазалась в этой глине, став похожа не на маленького негритенка, а на маленького альбиноса, которого еще и вымочили в отбеливателе, чтобы совсем уж лишить его всяких оттенков! Но результат... Соня долго стояла и смотрела на получившейся у нее фонарик, сохнувший на солнце почти три часа. Немного кривой, немного косой, со странным зверем на крышке, толи ящерица, толи кошка – не поймешь, с камушками цветными по низу и огромным шаром в центре, который по-идее должен светится ровным желтым светом с небольшим, почти незаметным зеленоватым отблеском, расположенные на разной высоте крепления для толстой цепи – более тонкой девочка найти в этом подобии гаража, склада и кладовки не смогла... Эх, видела бы ее сейчас Валентина Валерьевна, учительница по труду! Сколько бы слез она пролила, глядя на этот плод кривых Сониных рук! Крокодильих слез, надо поправить, потому что за это “творчество” ей бы максимум, что поставили, так это тройку. Из жалости. Зачем над больным человеком издеваться?! – Ну, только пусть попробует сказать, что ему что-то не нравится! Вешать “Чудовищную лампу”, как ее нежно окрестила маленькая землянка, оказалось трудно, неудобно и травмоопасно, потому что крюк, за который надо цеплять цепь был прибит высоко, стул оказался на редкость неустойчивым, так и, норовя, упасть в какую-нибудь из сторон света, а сам фонарик настолько громоздким, что его даже обхватить было трудно. – Ну... Еще чуть-чуть... Пару сантиметров осталось... Ну! Есть! Оглядывая дело рук своих, Соня гордилась, как первоклассник, принесший из школы маме первую в своей жизни пятерку! Он выучил, он молодец, герой! Вот и она – герой! И умница, каких только поискать стоит! “Чудовищная лампа” висела на цепи, ехидно блестя незажженным глазом и скалясь разноцветными камнями, как зубами. – Зато больше ни у кого такой лампы нет, верно? – подмигнула Соня своему творению и дотронулась кончиками пальцев до круглого шара, включая свет. А на улицу вечер опускал свое темное покрывало, заставляя фонарик сиять еще ярче... * * * Ашай Ли пораженно застыл, еще у ворот заметив горящий ярким светом необычный фонарик, которого здесь утром еще точно не было! – Соня... Неказистый, кривой, абсолютно чудовищный фонарик заставлял улыбаться и довольно щурится, и даже было как-то все равно, что сделан он из очень дорогого, гибкого и пластичного, пока он не затвердеет на солнце, материала, который использовали здесь для создания оружия, а украшением ему служили камни из детских ожерелий самого военачальника, которые должны передаваться от отца к сыну. Ну что ж, теперь будет передаваться эта страшная лампа. – Спасибо тебе... Соня не слышала его, она спала и видела очередной сон о случайной встречи, которой уже никогда не будет. Со старой подругой, которую Соня не видела с третьего класса! Аня уехала в другой город, и след ее потерялся, потому что маленькая Соня даже не подумала тогда спросить ее адрес или телефон. Вот так и теряются люди. И так же находятся. Но почему-то только во сне, при встрече, которая одновременно была и не была. Во сне, где Аня телефон своей детской подруги сохранила, только убрала подальше, вместе с тетрадкой по русскому языку. А тут – нашла. И позвонила. И приехала. Только вот сами девочки уже изменились в этом сне. Стали другими, взрослыми, серьезными, почти студентками, выпускницами своих школ! Это было странно, потому что Соня не знала сколько ей лет сейчас и сколько времени прошло дома, может год, а может и десять. Ашай Ли рассказал, что ее изменили. Слишком сильно, чтобы она осталась собой прежней. Вот так и вышло, что от маленьких веселых, непослушных девочек ничего не осталось в этом сне, Аня ведь тоже выросла и изменилась. Кроме Сониной наивности и ее способности слепо доверять людям. И инопланетянам тоже. – Сонь, но ведь так нельзя! А если маньяк какой пристанет? Ты же его до своего подъезда проводишь! А у тебя в нем, ручаюсь, лампочка до сих пор не работает, хотя с тех пор, как ты рассказывала мне об этой достопримечательности своего дома, прошло лет десять! Аня злится. Помешивает остывающий горячий шоколад серебряной ложечкой, недовольно кривит губы и вообще, являет сбой образ строгой матери, отчитывающей нерадивое чадо. Так было и в детстве, когда маленькую Соню отправляли с журналом к Завучу школы, а она по пять минут стояла у двери, боясь постучать и оторвать Елену Васильевну от какого-то важного дела. Аня все время говорила, что учителя не звери, не кусаются, и бояться их не стоит, но Соня ничего не могла с собой поделать. Тогда, в том третьем классе. А потом пришлось самой себя защищать, Аня – уехала. А сейчас... Подруга детства оказалась права, но не совсем. Соня так и верит тем, кто относится к ней с добром и заботой, просто потому, что иначе не научилась. А Ашай не плохой. – Эх, наивная ты душа... Что с тебя взять? Ведь когда-нибудь твоя наивность боком тебе выйдет. Обожжешься так, что долго помнить будешь... Соня подумала, что было бы здорово, если бы Аня оказалась не права. Но все случилось так, как случилось. Хорошо хоть кошмаров нет! Но о них лучше не вспоминать и не говорить, могут придти и лишить таких чудесных снов, и даже Граф не поможет ей. – Ладно, рассказывай, как ты тут без меня жила! Рыцаря своего в сияющих доспехах и на белом коне встретила? Это у них такая шутка была, про рыцарей сердца. Начитались когда-то книжек про турниры, средневековье, прекрасных принцесс и драконов! Вот и решили найти себе благородных юношей без страха и упрека... Темно-русая, курносая, высокая и спортивная Аня мечтала о великолепном платиновом блондине с гордым взором и семейным древом аж в двадцать два колена. Минимум. Замок, земли, богатства и слуги – прилагаются. Соня про себя думала, что хоть Аня и называет ее наивной, но сама она прочитала слишком много дамских романов. Про пиратов, лордов, принцев и их любовь к несчастным, одиноким, и остро нуждающихся в помощи девушках. Без слез – не взглянешь. И не прочитаешь. Сама Соня считала это мутью, чушью и прочей дребеденью, но все-таки не отказала себе в маленьком удовольствии поиздеваться над этой макулатурой. Не большим уважением у нее пользовались и некоторые книги в стиле фэнтези. Особенно это касалось тематики – “Наши там!” Почему-то Соне в этой серии попадались истории исключительно про не очень умных, но наглых, не очень красивых, но с характером, довольно обыкновенных, но обязанных спасти какой-нибудь мир от конца света девушек, которые обязательно в конце повествования выходили замуж за Главного Мужского Героя. Красавца, умницу, чаще еще принца или короля. Кошмар, одним словом. Особенно если учесть, что она оказалась сейчас на месте этих героинь. Она где-то, где – не знает, а жить как-то надо. И языки изучать, и традиции, и нести ответственность за своего Шай-ти, который не принц, а военачальник. Но об этом Соня Ане никогда не расскажет, даже на яву. – Чур, меня, чур! Я еще слишком молода, чтобы хоронить себя в семейной жизни! Аня смеется, щуря карие глаза и прикрывая рот ладошкой. – Ню-ню! Поглядим – увидим... Соня улыбнулась, она была таким человеком, который в любовь с первого взгляда – не верил. То есть вообще! В симпатию – да, но не в любовь. Но и пословица “стерпится, слюбится” тоже не нашла к ней дороги. Она всегда говорила – “не стерпится, не слюбится, только еще больше возненавидится!” Так что зачем жизнь портить и себе и другому человеку? – Кстати, Лель, ты же у нас дока по части сновидений, так? Дока? Вряд ли. Просто путешественница. Но откуда здесь такой вопрос? Во сне?! – Предположим. Осторожно, словно ступаешь по тонкому льду... Своими снами Соня почти ни с кем не делилась. Той же Ане рассказала лишь несколько, а она гляди-ка, запомнила... – Тогда может, объяснишь мне, что за чертовщина мне уже пятый год снится? Пять лет, раз в месяц, один и тот же сон, представляешь?! А вот это уже интересно! Чтобы сон повторялся постоянно? Нет, Соня с таким еще не сталкивалась... У нее сны обычно – продолжались. Ну, как в сериалах бывает строчка “to be continued”, так и у нее. Соня подозвала официанта и заказала большой чайник цветочного чая. Печенью чувствовала – не просто сон, и терпение тут пригодится не маленькое... – Значит, начинается все с того, что сижу я в избушке и пряду пряжу... не смейся, сама знаю – дурь редкостная, но что тут поделаешь? Так вот, сижу, пряду, песенку пою. Вдруг в дверь входит мужчина в алом плаще, княжеском венце и с прочей атрибутикой, которая полагается князьям. Во дворе – свита, конь, на поясе меч... А глаза у него Сонька! Глаза! Ну, чисто омуты бездонные... Кого-то Соне это описание напоминает... Только вот, кого? – И говорит он мне чудным голосом, на колокольный звон похожим... Ты не думай, я не вру! Говорит: “Собирайся, краса ненаглядная, в мой терем высокий, во светлицу-горницу. Женой назвать тебя хочу, подругой верной...” Я сижу – ни жива, ни мертва. Он подходит, за руки берет, из избушки выводит да на коня сажает... Я когда мимо какого-то пруда проезжали – на нас взглянула... Лучше бы не глядела... Представляешь, я в платье – это раз... Аня платья ненавидела. Лютой ненавистью. Любые – хоть длинные, хоть короткие. – Коса у меня до пояса толстенная – это два... Соня скептически посмотрела на короткий ежик подруги. Та кос не носила класса со второго, предпочитая стрижку под мальчика. – Так я еще и с грудью третьего размера! Это при том, что у Аньки сейчас еле-еле наскребется второй! С натягом. Если ваты подложить. – Ну, там дальше пир горой, свадьба и т. д. Я живу с этим князем, счастливая до безумия. И тут, он на войну собирается, я его провожаю, в белый платочек рыдаю, он дает слово вернуться, просит не грустить-печалиться... А потом мне приносят весть, что князь мой умер. И я просыпаюсь. Как тебе? Не хило, хочется сказать Соне. Но она молчит. И вспоминает одинокого князя, который подарил ей кинжал на прощание. Бедный-бедный... Так вот кому ты обещал вернуться... – Значит так, милая! Долг платежом красен. За подарок в ответ одарить нужно. – Слушай и запоминай, повторять не буду! В следующий раз, когда тебе приснится этот сон, ты не жди пока дверь откроется, а сразу выходи на улицу. Там пройдешь до леса, свернешь на запад и пойдешь прямо, до огромного дуба, который и десять человек обхватить не смогут. За ним окажется железнодорожное полотно. Рельсы, шпалы, поезда... И не удивляйся откуда они там. По ним иди хоть вправо, хоть влево, безразлично! Так дойдешь до платформы. На ней сядешь на любой поезд, который подойдет. И доедешь до станции, которая называется “Осень”. Не “Весна”, не “Лето”! “Осень”. Сойдешь с поезда. И когда он уедет, пойдешь за ним. А дальше – узнаешь сама. Аня хлопает огромными глазами. Не думала, не гадала получить такой совет-пожелание. Повеселить хотела, посмеяться! А тут, на тебе! Пойди туда, неведомо куда... – Сонь, ты с ума сошла, да? Смотрит сердито подруга, куда наивность подевалась? Не отвертишься... А ведь все так прекрасно начиналось... – Ладно, золотая рыбка, бог с тобой, допивай чай и пойдем гулять... Я как раз хотела на ВДНХ съездить... Но Соню уже ждет ее поезд, на этот раз ярко-малиновый с желтыми звездами на боках. Он стоит возле этого кафе и подмигивает зелеными фарами. Сон кончается, пора просыпаться...