Вселенная Шай-ти

– Ашай, ты сумасшедший! – Все мы сумасшедшие... – пожал философски плечами Тай-до-рю на слова своего друга. А что ему еще можно было сказать? То, что стыдится того, что открыто, при всех проявил свои чувства к Соне? Так ему и не было стыдно, наоборот, он наслаждался случившимся. Что то, что он сделал неправильно? Но как может восхищение своим “светом” быть неправильным? Как может любовь к ней, его половине, подвергаться осуждению – ведь это так естественно – любить, вслушиваться в чужое дыхание, ловить улыбки, считать удары сердца? – Но... Но... почти перед залом Совета, Ашай! Чем ты думал? – беспомощно вопросил друг, сжимая в руках уже третью чашу с очень даже алкогольным напитком. Это только Соня считает, что здесь в основном пьют только чай или какие-то сборы, о чьем составе лучше не думать. Вкусно – пей и не спрашивай ни о чем. – О том, что мне надо успокоить Соню или ты “не слышал” в каком состоянии она была? Слышал. И все присутствующие в здании – тоже. Но ведь можно было же это решить как-то менее... неприлично! Все-таки, есть то, что могут видеть и “слышать” все, а что-то должно оставаться только для двоих и не выноситься на всеобщее обозрение! – Тай-до-ко тобой не довольна. – Вот как? Тогда напомни ей о тех днях, когда была жива ее “тьма”. Насколько я знаю, она вела себя более неприлично, чем мы с моим “светом”, – внутренне взвился Ашай, что, однако, не отразилось на его лице и в движениях. – Не ей судить нас. Тем более, что мы – не все, не забывай Фенх. Или у тебя проблемы с памятью и ты не помнишь, что Соня не Шей-ти? Как он устал от этих разговоров и осуждений! За последние два дня почти все друзья-знакомые нанесли визиты и все по одному-единственному поводу! Как он посмел себя так вести, как посмел целовать свой “свет” на виду у всех, как мог такое учудить и так далее, и тому подобное. Хорошо хоть Соня сейчас в саду, цветами занимается... Губы тронула улыбка, вспоминая о новом увлечении девушки. Вполне серьезном, если посмотреть... Соня занялась тем, что начала создавать букеты и всяческие композиции из цветов. Теперь весь дом завален венками, гирляндами, а для букетов уже не хватает ваз. Вон, и Фенх с собой сейчас букет унесет, как и все приходившие в этот дом до него. Но это хорошее увлечение, полезное, да и цветочные композиции неизменно вызывают улыбку у ценителей прекрасного... Соне уже даже Тай-до-но заказ прислал, в тайне от Альтши – составить огромный букет на годовщину их встречи. Да и девушке такая работа нравиться, тем более, что она уже устала сидеть “у него на шее и постоянно тратить его звезды”, как постоянно говорила Соня. Не то, чтобы он был против, но... если ей так хочется, пусть развлекается. Тем более, что в школу ей уже поздно идти, тут остается только домашнее обучение, а тут желающих хватает, включая самого Ашая, странных университетов тут не было, а к одному из Мастеров Тай-до-рю не готов был отпустить свой “свет”. И вряд ли когда-нибудь будет. – Ты хоть о состязаниях помнишь? Ведь, – небрежный кивок в сторону сада, – не смотря ни на что СЕЙЧАС она не удержит твою ТЬМУ. Ваши отношения еще не настолько крепкие... Плюс, она весьма посредственно, я бы даже сказал – паршиво, будем откровенны, чувствует тебя. Ты-то ладно, мне даже завидно от силы твоих способностей, но она... – Ты думаешь, я не понимаю этого, Фенх? Если он сейчас будет сражаться, то просто сорвется в безумие. Его внутренняя тьма и так не стабильна! А если честно, вообще не понятно, как он до сих пор не сорвался. Впрочем, это-то как раз и понятно – Соня. Он просто не может подвести ее. Их. Она сейчас не сможет удержать его. Даже не так, Соня не сможет понять, когда необходимо дернуть цепь, чтобы привести его в чувство. – У тебя до Состязаний осталось не так много времени – всего двадцать дней. За эти дни ты просто обязан что-то придумать. Что-то, что поможет Соне понимать тебя и знать, что должен делать “свет” в вашей ситуации. Шей-ти бы с такой ситуацией справилась бы элементарно. Просто “услышала” бы и вовремя сковала бы свою “тьму” собственными эмоциями. С Соней этот вариант просто отпадает. При всем желании этому не научишь, а если постараться сделать такой шаг, то можно просто сломать девочку, уничтожив обоих. Фенх надеялся, что у этих двоих все удастся. До этого же дня они как-то справлялись со всеми проблемами! И с непониманием, и с языковым барьером, и с культурными разногласиями, и с общими закидонами... Да что там говорить – Соня перестала шарахаться от каждого прикосновения, как это бывало в первые дни на корабле. К ней же было только подойдешь, как девчонка вжимается в стену и смотрит дикими глазами, как зверь, загнанный в угол. А Ашай смог, достучался, теперь Соня спокойно спит у него под боком и позволяет не просто прикасаться к себе, но и целовать! Он-то думал, что девочка навсегда останется эмоциональным инвалидом, а вон посмотри ж ты – справилась. Нет, не так, справились, оба, вместе. И тут справятся. Должны. Ашай не допустит, чтобы с его нежным “светом” что-то случилось. Чтобы там не задумывал Ширх вместе со своей семейкой. Тай-до-рю думал приблизительно о том же, что и Фенх, но немного в ином ключе. Он вспоминал первые ночи, когда Соня только-только появилась на его корабле. Об этих ночах не знал никто, кроме них двоих, но... Именно они помогли сотворить то, что на планету Соня попала в гораздо лучшем состоянии, чем когда он с друзьями и соратниками только забрали ее у госпожи Нассаги. Она смотрела на него остекленевшими глазами, наполненными ужасом и отчаяньем, а Ашай не знал что делать, как помочь мечущейся и кровоточащей душе своего “света”. Он уже тогда принял ее, не зная о девочке почти ничего. Принял и назвал своей в тот момент, когда впервые увидел – чумазую, лохматую, заковавшую свое сердце и чувства в лед. Ему тогда захотелось завыть от боли, но... Помощь нужна была не ему, а ей, и он уже тогда не имел права быть слабым, он уже тогда взял на себя ответственность за ее жизнь и благосостояние. И нашел нужные слова. Соня тогда поверила ему, позволила обнять себя в первый раз и даже отнести на корабль, но потом начались дни не просто ада, а самого настоящего сумасшествия. Ашай сотни раз про себя благодарил мастеров, сделавших каюты капитанов – “не слышимыми”. Там он мог сколько угодно метаться, выть, думать, переживать, почти сходить с ума от того, что даже эти стены не спасали от того, что он слышал ЕЕ постоянно, день и ночь, каждую секунду-минуту-час. Слышал ее душу, медленно умирающую от боли, которую ей причинили... Это была медленная агония для двоих. Незнакомых, чужих, не знающих о друге ничего, но являющимися половинами одного целого, и если Ашай это понял сразу и навсегда, то Соня... Ей предстояло пройти к этому осознанию еще очень долгую дорогу, по которой еще не было сделано ни шага. Ему же хватало сил брать себя в руки и выходить из каюты абсолютно спокойным, чтобы даже его отец не догадался о том отчаянье, что все глубже и глубже затягивало его в свои объятья. Тут помогали тренировки и годы жизни без “света”. Соню тогда поселили во вторую каюту на корабле, которая обладала такими же свойствами, что и его. Сделано это было ради спокойствия экипажа, но на деле сделало намного больше – это решение спасло Тай-до-рю и Соню. Он приходил к ней постоянно, под видом обучения и присмотра. Ему верили. А на самом деле он вытаскивал и себя, и ее из того ада в который они вместе угодили. Их жалели, сочувственно глядели в спину, обсуждали и огорченно качали головами. Еще бы! Такой воин пропадает ни за что. А он приходил и садился на самый край кровати, на которой свернувшись клубком лежала Соня, и говорил. Он рассказывал ей о своем детстве, юности, друзьях, семье. На шайтиане, потому что слова тогда были не важными. Он приучал ее к звуку своего голоса, учил доверять ему, не делая попыток приблизится и пересечь воображаемую границу, позволяя Соне самой решать когда и на сколько подпустить к себе упертого и не утратившего надежду Шай-ти. Постепенно расстояние между ними уменьшалось, медленно, по сантиметру, но уменьшалось, и потом Соня даже начала сидеть рядом с ним и даже позволяла иногда прикасаться к своим рукам. Это была ПОБЕДА. Их, совместная. Потому что Соня хотела жить, верить и надеяться. И он стал для нее тем самым якорем и абсолютом, которым обычно является “свет” для “тьмы”. Она стала пытаться говорить с ним, объяснять и спрашивать непонятное ей. Соня не боялась показаться глупой или невежественной. Она училась жить вместе с ним. Пыталась понять его, поверить ему... Тай-до-рю слушал о ее днях в Зверинце Кор-ара и мечтал убить его, не смотря на то, что тот уже давно был мертв. Он ненавидел всех тех, кто приходил посмотреть на Соню тогда, считая ее зверем, безобидным животным. Он проклинал Нассаги за то, что она хотела использовать сны его “света” для упрочения своего благосостояния. И себя, за то, что так поздно услышал слабый голос, зовущий его среди россыпи звезд. Самым страшным во всем этом были кошмары, приходившие не каждый день, но всегда – неожиданно. Соня просыпалась вся в холодном поту и слезах, звала маму и дрожала, а он сидел на полу рядом с ее кроватью, сжимал в своих руках ее холодные пальцы и говорил какие-то глупости. Чтобы только заставить ее поверить, что эти кошмары – не вернуться, что даже если вернуться – он будет с ней и не позволит им навредить ей. Ее доверие стало для него самой желанной и наивысшей наградой. Оно стало первой ступенькой к тому, что случилось перед залом Совета несколько дней назад. Вообще, отношения с Соней были как хотьба по тонким нитям над пропастью. Все время приходилось “вслушиваться”, предполагать возможные ответы и реакции, а заодно еще и обучать реалиям собственного мира, чтобы, тогда еще девочка, сумела не просто существовать в его мире, но и жить. – Я постараюсь что-то придумать, но мне хотелось бы услышать и твои советы... – У меня нет для тебя советов, мой друг. Вы слишком... нестандартный случай для нашего вида, чтобы что-то советовать и говорить наверняка. Тут уж вам решать самим. Как всегда, ведь иначе – невозможно. Самым трудным было понять, что чувства Сони – не открытая книга, а нечто намного большее и сильное, расположенное слоями. Он “слышал” их все, хотя все остальные – в лучшем случае только верхние, те, что Соня выставляет напоказ перед всеми. То, что она позволяет знать о себе. Это понимание оказалось неожиданным, приятным и каким-то... страшным. Но для них двоих так было даже лучше. – Ясно. – Твоя махара, кстати, снова просила Тай-до-ко выслать Соню, – словно бы, между прочим, сказал Фенх, следя за реакцией друга. Тот лишь вздрогнул и все. – Она все так и не отступается от своего, хотя и обещала... Что ж, этого вполне стоило ожидать. Я только надеялся, что она продержится чуть больше... Такой разлад в семье всегда тяжело, особенно, когда приходится выбирать. Ашай выбрал Соню, тем самым лишив себя поддержки и защиты семьи в случае необходимости. Они с Соней теперь стояли на тонком канате, висящем над пропастью, держа в руках весь их мир. Неверное движение и не будет ни их самих, ни их мира. Тяжело... — Я учту это, Фенх. И спасибо. Но делать ведь что-то надо. Стоять в стороне и просто ждать было ни в его характере, ни, как он понял, в Сонином. Ведь сумела же она когда-то дождаться необходимого ей шанса сбежать из Зверинца! Эмоциональные тренировки отпадают сразу. Это можно провернуть с Шей-ти, но не с Соней. Нет, он ее, конечно, “услышит” и отреагирует, но им-то надо, чтобы понимала девушка, а не он! Ашай-то и так чувствует ее на том уровне, на который у него способны единицы... Как все было бы просто, если бы его ршихх была эмпатом, а так... На что реагирует Соня? На слова и жесты, запахи, то, что видит. Ответ, скорее всего, придется искать здесь, но что использовать? Запахи отпадают сразу, не то у девушки обоняние, чтобы действительно делать упор на этом чувстве. Речь тоже не выход, на Состязаниях говорить нельзя, только чувствовать. Остаются зрение и чувства. Физический контакт? — Если бы это все было так просто... * * * Соня нашла Ашая в зале для тренировок. В последние дни он проводил там почти все свое свободное время, прерываясь только на еду и сон. Девушка почти не видела его – днем он был на Собраниях и ездил по военным делам, а вечером, почти до ночи, все время проводил здесь. Он тренировался как заведенный с самым различным оружием – с тонкими крепкими лентами, выполняющих роль щита, сцепленными крепкими цепями клинками и кинжалами – изогнутыми и блестящими. Ашай говорил, что это – церемониальное оружие, которое в космических боях давно не используется, корабли и лазеры более мощное и действенное оружие в космосе, нежели эти игрушки из метала. Но на самой планете... большинство вопросов решалось именно благодаря ним, ибо вопросы эти были часто кровными. Девушка, откровенно говоря, не понимала этого, но считала, что в этом аспекте со своими мыслями лезть попросту глупо и бессмысленно. Да и зачем, все равно она не понимает всех... ммм... аспектов жизни Шай-ти и Шей-ти. Что-то казалось ей глупым, что-то странным, что-то милым, а что-то вообще диким, но ее воспринимали так же, так что, все было нормально. Все оставались при своем сугубо личном мнении и это всех устраивало. Только вот то, что все лезут со своими советами... Напрягало. Соня знала, что Ашай всегда замечает ее присутствие, но... не прекращает своего смертельного танца, ибо иначе, как танцем это все назвать было нельзя. Плавные, стремительные движения, тело, двигающееся в едином порыве, широкие дуги сверкающих лезвий, звон ударяющихся друг о друга цепей, свист ветра, черная волна волос, заплетенных в косы с металлическими подвесками, превращающими их в весьма действенное оружие... Вообще весь Шай-ти был как оружие – быстрое, прекрасное и смертоносное. – Эти Состязания... Они такие важные? – Да. Очень, – не прекращая кругового движения, ответил Тай-до-рю, краем глаза уловив, что Соня села на пол у дальней правой стены, рядом с дверью. Она тоже волновалась, но так и не знала, чем ему помочь. Соня понимала, разозленный ею Ширх только и ждет малейшей ошибки с их стороны, чтобы дорваться до вожделенного титула Тай-до-рю. – И что будет, если ты проиграешь? – Я не проиграю. Твердая уверенность. Он не проиграет просто потому, что когда у него есть “свет” он не сможет этого сделать. – Ну, а если? – “Если” – не будет. Соня замолчала, решив не давить. Ему и так тяжело, а тут еще и она со своими глупыми “если”. Тем более, что сомнения никогда не приносили пользы, тем более в таком деле! – К тебе же Фенх приходил, да? Что сказал? То что Фенх никогда не приходит просто так, Соня усвоила давно. Сколько бы раз Фенх не наведывался к ним в гости, так обязательно либо за тем, чтобы отчитать за неподобающее поведение, либо проверить какую-то теорию, либо что-то выпытать у Ашая. Тай в этом плане был проще, понятнее. Он постоянно забегал просто так, потому, что ему было скучно или хотелось поговорить. – Что нам срочно надо что-то придумать к Состязаниям, чтобы ты, если что в критической ситуации, смогла удержать меня от ошибочных действий. Весьма корректная формулировка сказанного ранее другом. На самом деле это звучало скорее как: “Ашай! Будь добр включить свои мозги и в спешном порядке придумать что-то, что позволит твоей половине в случае твоего помешательства на фоне боя огреть тебя по голове так, чтобы ты мгновенно пришел в себя! В идеале — до потери сознания!”. – Идей, я так понимаю, у тебя нет? Тай-до-рю остановился и внимательно посмотрел на сжавшуюся у стены Соню. — Есть. Но я боюсь, что на такое ты – не согласишься. — Эм, это еще почему? – удивилась девушка, ибо до сего момента таких проблем, как ее согласие или не согласие не возникало. — Ты еще недостаточно... адекватно реагируешь на физический контакт. Соня хотела было возмутиться, но потом вспомнила, как вчера вечером разбила несколько тарелок после неосторожного прикосновения Тая к ее плечу. По-простому, она просто его не замечала до того момента, пока он не прикоснулся к ней. В общем, вечер был испорчен, хотя все и вели себя так, словно ничего не случилось. — Все так плохо, да? — Как тебе сказать, все было бы нормально, если бы ты не боялась прикасаться ко мне и замечать мои реакции, – ответил Ашай, прекращая тренировку и подходя к сидящей у стены девушке. – Ведь, если ты и прикасалась ко мне до последнего времени, то только по острой необходимости, и только к рукам-лицу, или же под наплывом эмоций. В нашем же случае нужно больше и осознанней. Соня понимала, что Тай-до-рю, прав, но... подводить его из-за собственой слабости и психологических закидонов было... неприятно. Он-то не виноват в том, что она такая дурная! — Ну... я думаю... Попробовать-то можно, не так ли... Может я и смогу.... Хотелось сказать: “Прикоснуться к тебе”, но слова застряли поперек горла. Легче сказать, чем сделать, когда и сказать-то тяжело! Нет, она спала рядом с ним, позволяла носить себя на руках, держала его за руку, иногда даже обнимала, но все это происходило... Само собой. Не специально. Даже тогда в коридоре или на веранде это было... как наваждение. Нечто, что не успеваешь осмыслить прежде, чем сделаешь, а потом уже поздно с криками вскакивать или отшатываться. Ашай, отметила про себя Соня, кстати, всегда вставал и прекращал контакт прежде, чем он станет полностью неприятным для девушки, да еще и так, словно бы так и надо. Словно ничего не случалось, хотя Соня и понимала, что причиняет ему боль своей реакцией на него. Ведь если все разбирать по полочкам, то получится неутешительная картина. В доме у госпожи Нассаги она просто сорвалась и даже не заметила, что ее куда-то несут, зато, когда поняла — с криком забилась в угол. Потом было долгое путешествие на корабле, где первое время с ней постоянно были либо сам Ашай, либо Граф. Да и не прикасались к ней другие Шай-ти, можно сказать, держали дистанцию, чувствуя, что ей это по меньшей мере не приятно. Далее — всстреча с махарой своей “тьмы” и очередная истерика, когда было не важно, кто тебя обнимает и успокаивает. Затяжная депрессия... То, что она сейчас постоянно спала рядом с ним, не более, чем обычный инстинкт самосохранения. Рядом с Ашаем кошмары Соне почти не снились, да и какой там контакт был! Через пять слоев ткани, спина-коленки, спина-чужой бок? После обвала? Так он же был ранен, болел... Это не считается. В беседке? Но там тоже все было не в порядке с нервами, как и после разборок с Ширхом... В общем, куда не плюнь, все плохо и настоящий контакт всегда начинал Ашай, а не она. — Мы должны попробовать. Не смогу — придумаем что-то иное. Ведь у нас еще есть время? — Есть... Есть.