Вселенная сознающих

Они форсировали вопрос, зная об эмоциональной связи между Макки и Джедрик. У него был выбор: возразить на том основании, что личные связи адвоката с каким-то человеком исключают его привлечение в качестве свидетеля. Однако с обвинением согласились и судьи, и Макки скрепя сердце начал выдавать инструкции персоналу люка перескока.

На арену ступила Джедрик и взглянула в лица судей. В момент переноса она как раз находилась в гардеробе и явилась на суд в желтом саронге, который подчеркивал ее высокий рост и стройную фигуру. На ногах были открытые коричневые сандалии. За левое ухо был заткнут экзотический красный цветок. Выглядела она необычно, и в ее облике скозила женственная хрупкость.

От лица судей к ней обратился Брой:

– Известна ли вам суть рассматриваемого здесь дела?

– В чем же заключается эта суть?

Она задала этот контрвопрос с невинным видом, который не ввел в заблуждение никого, даже Билдуна. Однако они были обязаны дать ей необходимые разъяснения – из-за других судей, для которых жизненно важен каждый нюанс. Джедрик слушала судей в полной тишине.

– На планете Досади, населенной запертыми на ней сознающими существами, был якобы проведен эксперимент… Обвинение в отсутствие информированного согласия со стороны испытуемых… Обвинение в заговоре против некоторых говачинов и других, пока не названных лиц…

Прижав два пальца к глазам, притворяясь, что внимательно слушает, Макки вошел в ментальный контакт с Джедрик. Он предлагал варианты, которые они обсуждали. Надо было найти способ выбраться из этой ловушки! Макки поднял голову и увидел подозрительный взгляд Парандо. Кто в чьем теле? Где Макки? Где Джедрик?

В конце Цейланг затронула личную тему, спросив, не состоит ли Джедрик в интимных отношениях с легумом защиты.

Джедрик решительно, абсолютно не в досадийской манере, ответила:

– Ну… да. Мы любовники.

Само по себе это признание не исключало Джедрик из числа возможных свидетелей, если не было возражений у обвинения и у каждого из судей. Цейланг предложила отстранение. Билдун и Парандо, конечно, были согласны. Макки ждал, что скажет Брой.

– Согласен.

Значит, и Брой тесно связан с теневыми силами. Джедрик и Макки ожидали чего-то подобного, но не думали, что подтверждение предстанет перед ними именно в такой форме.

Макки попросил о перерыве до следующего утра.

Разрешение было даровано с самыми приветливыми лицами. Брой объявил о перерыве в судебном заседании и улыбнулся Джедрик. Макки настолько пропитался досадийским духом, что не смог обвинить Броя в попытке реванша за проигрыш на Досади.

В квартире Макки Джедрик положила руку на его грудь и сказала, опустив глаза:

– Не вини себя, Макки. Это было неизбежно. Ни один из этих судей не примет твоего протеста, пока не увидит меня лежащей на арене.

– Я знаю.

Она подняла голову и улыбнулась.

– Да, конечно. Это так же верно, как и то, что мы – одно целое.

Некоторое время они оценивали помощников, выбранных для Броя. Общая память высвечивала все детали. Можно ли что-то исправить? Никого из адъютантов не заменили – ни людей, ни говачинов. Все советники были уроженцами Досади. Они могли зависеть от верности своему происхождению, от воспитания, от собственной индивидуальности. Они наилучшим образом подходили для задания, которое получили.

Макки положил конец этой умственной жвачке:

– Я не могу покинуть эту планету до окончания суда.

Она это знала, но это надо было произнести вслух.

К кабинету примыкала маленькая комната с собако-кроватью, средствами связи и ванной комнатой. Они медлили, не спеша перейти в спальню, поспорив о целесообразности обмена телами. Это была пустая трата времени, так как исход спора был ясен с самого начала. Своя плоть – это знакомая плоть, она не отвлекает и не мешает думать. Она дает преимущества, жертвовать которыми они оба не желали: Макки мог играть Джедрик, а Джедрик могла играть Макки, но сейчас это была бы очень опасная игра.

Они отдались любви, и это было самое нежное, самое незабываемое действо. Никакого подчинения – только самоотдача, дарение. Это было чувство, переполнявшее грудь Макки радостью, сжимавшее горло страхом и заставившее Джедрик совсем не по-досадийски разрыдаться.

Когда они пришли в себя, она повернулась к нему и провела пальцем по его щеке.

– Макки?

– Да.

– Мне никогда не приходилось это говорить другим, но… – Она замолчала, не дав ему шутливо толкнуть себя в плечо, приподнялась на локте и сверху вниз посмотрела ему в глаза. Это напомнило Макки их первую ночь на Досади, в спальне Джедрик… Но теперь в глазах Джедрик он читал совершенно иное выражение.

– Что с тобой, милая?

– Я просто люблю тебя. Это такое интересное чувство, особенно когда его можно открыто выразить. Как странно.

– Останься со мной.

– Мы оба знаем, что это невозможно. Это место небезопасно для нас обоих, но один…

– Тогда давай…

– Мы уже решили, что не будем меняться.

– Куда ты уйдешь?

– Тебе лучше не знать.

– Но если…

– Нет. Я никогда не буду в безопасности, оставшись свидетелем. Я в опасности даже рядом с тобой. Мы оба…

– Не возвращайся на Досади.