Вселенские Соборы

Патриарх Акакий оказался твердым на фоне нетвердости епископата. Он прозревал политическую неустойчивость власти Василиска. И решил переждать. Действительно, началось политическое брожение, захватившее даже Сенат. Посланные против Зинона в Исаврию два генерала (Илл и Трокунд – сами исаврийцы) вскоре сговорились с Зиноном. Этим был предрешен конец Василиска.

Между тем Акакий своим противлением Энкиклиону вызвал симпатии масс, и особенно симпатии авторитетного подвижника Даниила – сирийца, подражателя подвигу Симеона Столпника. Никогда не сходивший со столпа (даже зимой – до обледенения) Даниил ради опасности, грозящей вере, сошел со столпа и участвовал в процессии вместе с Акакием, приведя в движение весь город. Василиск трепетал. Из Исаврии пришла весть об измене. Зинон приближался к Константинополю. Василиск в испуге издал, в отмену своего Энкиклиона, Антиэнкиклион (), возвращавший церковные дела в прежнее положение. Но это его не спасло. Зинон вошел в Константинополь. Василиска с детьми заключили в тюрьму в Каппадокии, откуда они и не вышли.

Таким образом Зинон принес иерархии освобождение от Энкиклиона, под которым были подписи свыше полутысячи епископов, предавших этим Халкидонский собор! Теперь эта иерархическая масса с радостью приветствовала свое освобождение от бывшего насилия. Очень поучительный и для наших дней урок!..

Тимофей Элур в Александрии не ожидал такого поворота. Он думал, что по традиции (Феофила – Кирилла – Диоскора) он восторжествовал над дерзким Константинополем. И вдруг – «фараон» снова побит! Власти уже ехали, чтобы арестовать и увезти его в ссылку, но старик заболел и умер (477 г.). Монофизиты успели устроить ему преемство. Из Элурова епископата в момент смерти Тимофея в Александрии находился лишь Федор, епископ Антинойский. Он и решил единолично рукоположить диакона Петра Монга во епископа. Петр Монг, совершив погребение Тимофея Элура, скрылся от ареста. Православный епископ Тимофей Салофакиол был вызван из неволи, водворен на епископском месте, и александрийские церкви силой власти переданы были ему. Но они пустовали. Народ был на стороне местного монофизитства и сопротивления Халкидону. Акакий извещал папу Симплиция о победе. Но Восток этой победе не поддавался. В Палестине и Сирии монофизиты усиливались и выживали халкидонцев. Египет пока шел по воле правительства, но там лишь немногие «приняли к сердцу Халкидон». Акакий знал, что при таком равнодушии большинства на нем, как на первенствующем епископе, лежит вся ответственность за ход вещей на Востоке. B этом он убедил Зинона, и тот на него всецело полагался, чтобы удержаться за Халкидонский собор. Но раз центр интереса полагался в политике, то и нельзя было ждать абсолютной церковной устойчивости.

B Сирии монофизиты также стяжали себе широкие симпатии масс. Здесь богословие эллинов в школе Антиохии было явлением «аристократическим», не отражавшим вкуса масс. Носителями местного народного духа были монахи, a не епископы. B верхах епископата здесь господствовал образ мысли несторианский, a в низах – монофизитский. Тут веял дух восточного дуализма и спиритуализма

. Долго жил здесь даже докетизм. За аполлинарианство здешние монахи ухватились также вследствие умаления Аполлинарием человеческой природы во Христе. Как во II в. Ноит проповедовал савеллианство ради прославления Иисуса Христа, так и теперь «ревнители благочестия» находили более мистическим и более благочестивым лозунгом, чем о . Ни Павел Самосатский, ни ариане здесь не были популярны из-за их «нечестивого» уклона в отношении прославления Иисуса Христа. Поскольку здешним аскетам казалось, что правительство, римская церковь и Халкидонский собор «несторианствуют», постольку их ревностность во славу Иисуса Христа считалась ими делом благочестия. Гарнак все монофизитство считает квинтэссенцией «греческого благочестия». А. П. Диаконов («Иоанн Ефесский») склоняется к формуле: «продукт восточно-семитического благочестия». Последнее вернее.