Всем оставаться на местах

– Да что вы! Помилуйте! Отец ничего не разрешает трогать в его квартире, упаси бог. Если бы я самовольно что-нибудь переставил, то поднялся бы невообразимый скандал, – объяснил Черномашенцев.

– Кстати, вы сказали, что трогать и переставлять ничего нельзя в отцовской квартире.

– Точно так, – подтвердил мужчина.

– Но в прихожей произошло еще одно изменение: из пакетика с кормом для рыбок высыпалась несколько крошек, – сказала я и спросила: – Вы и к корму не прикасались?

– Да господи! Зачем мне это нужно? Я правда не понимаю вас, Татьяна Александровна. Вы только что сказали, что Сальваторских ограбили. И тут же стали вести разговор об этой дурацкой маске и о просыпанном корме. Могу еще раз повторить, что в квартире отца я был давно, ну, может быть, полмесяца назад, а то и больше.

– А почему так? – поинтересовалась я.

– Да потому, что в квартиру отца регулярно приходит мой старший брат Вячеслав. А я… Что ж, у меня довольно натянутые отношения с отцом. Так уж получилось.

– Хм… Видите ли, Валентин Геннадьевич, после того как семью Сальваторских ограбили, я попросила приехать вашего брата Вячеслава Геннадьевича, – сказала я.

– А для чего? – недоуменно спросил Валентин.

– Ну, у меня возникло предположение, что грабители могли использовать пустующую квартиру вашего отца в качестве укрытия, – объяснила я.

– Бред какой-то, – пожал плечами Валентин.

– Да не скажите, Валентин Геннадьевич. Вот Вячеслав Геннадьевич при осмотре квартиры сказал, что кто-то просыпал корм для рыбок и что исчезла маска африканского колдуна. Но ведь ключи от отцовской квартиры находятся только у вас и у вашего брата. Так как же можно объяснить пропажу маски и просыпанный корм, если, как вы утверждаете, никого из посторонних быть в квартире не могло? – спросила я.

– Ну откуда я знаю? Вы такие вопросы задаете, на которые я не знаю ответа. Единственное, что я знаю, так это то, что я был в квартире отца, как я уже ранее сказал, минимум пару недель назад. И куда делась эта идиотская маска, я понятия не имею. Когда я приходил в квартиру отца, я всегда отворачивался от этой маски, чтобы не видеть. Вы говорите, что маска исчезла. Но я не думаю, что кто-то посторонний позарился на это чудовище. Может быть, Вячеслав снял ее и куда-то запихнул? Маска и ему не нравилась.

– Но тогда бы Вячеслав Геннадьевич сказал мне об этом, – возразила я.

– Ой, да Славка мог забыть! Он же такой рассеянный. Одно слово – философ. Но у Вячеслава получается общаться с отцом, точнее сказать, терпеть все его придирки. А вот у меня такого терпения нет, увы. Поэтому я стараюсь бывать у отца как можно реже, – сказал Валентин.

– Понятно. Однако ведь ключи от квартиры Геннадия Александровича у вас имеются? – спросила я.

– Ну естественно, имеются. У меня и у Славки есть ключи от отцовской квартиры. Иначе как бы могли проведывать квартиру, когда отец в отъезде?

– Да, конечно, – кивнула я.

– Ну так вот. У меня есть ключи, но что вы хотите этим сказать? То, что я передал ключи грабителям? Передал для того, чтобы они могли спрятаться в квартире до поры до времени? А затем совершить ограбление Сальваторских? Кроме того, даже если предположить – только предположить, – что грабители каким-то образом смогли проникнуть в квартиру отца, то неужели вы думаете, что они смогли пройти мимо ценных вещей, находящихся в квартире? И ничего не взяли? А ведь у отца имеются уникальные коллекции.

– А что еще ценного находится в квартире Геннадия Александровича? Кроме раритетных книг и коллекции нецке? – спросила я.

– А откуда вам это известно? – в свою очередь, спросил Валентин.

– Ваш брат Вячеслав Геннадьевич сказал. Да, вот еще что. Скажите, а ваш отец хранит в квартире наличные деньги? – спросила я.

– Э… точно не знаю, но едва ли. Скорее всего, нет, не держит. А почему вы об этом спросили?

– Потому что преступникам недосуг связываться с коллекциями. Это ведь опасно, не так ли? Коллекции, даже очень ценные, могут выдать похитителей, когда их попытаются реализовать. А вот наличные деньги – это совсем другое дело. Безопасное. Ну, относительно безопасное, конечно, – сказала я.

– Интересно… – протянул Валентин Черномашенцев. – А я считал, что преступникам все едино: что наличные деньги, что ценные и дорогие вещи. Они вряд ли будут заморачиваться и заниматься сортировкой. Ну а что касается вашей версии насчет того, что кто-то из преступной группировки прятался в квартире отца, то я очень сомневаюсь в этом. Нет, я думаю, что здесь дело в другом.

– И в чем же? – спросила я.

– Так это же очевидно! Сальваторские сами и виноваты в том, что их ограбили, – сказал Черномашенцев.

– То есть вы хотите сказать, что они сами привлекли грабителей? – удивилась я.

– Ну да! Вы просто не знаете этих людей. И эта художница, и ее супруг-скульптор – очень амбициозные и тщеславные люди. А уж хвастливы они просто не в меру. Да и сынок их тоже не держит язык за зубами. Нет, я просто уверен в том, что они сами растрепали всем, – сказал Валентин.