Всем штормам назло

В начале бурного ХХ века в России были снаряжены три полярные экспедиции: Георгия Седова, Владимира Русанова и Георгия Брусилова. Все они окончились трагически. В двух из них участвовали женщины. Ни одна живой не вернулась. Они отправились в плавания, сопряжённые со смертельным риском, только для того, чтобы находиться рядом с любимым человеком. Можно понять этих женщин, но трудно понять мужчин, принявших подобную жертву, притом что каждый из них был незаурядной личностью.

О личной жизни Русанова известно не так уж много. Он родился в Орле, в купеческой семье. Все двоечники могут ссылаться на Владимира Александровича как на пример того, что человек, не обременявший себя учебой в школе, способен многого достичь в жизни. За неуспеваемость его выгнали из классической гимназии, а затем – из реального училища. Благодаря отчиму, преподававшему в духовной семинарии, удалось пристроить туда юного Русанова. Но и в семинарии Владимир Александрович не строил из себя Ломоносова, а исправно отсиживал по два года в каждом классе. Он закончил мучительную для него учёбу в 1897 году, двадцати двух лет от роду.

Но потянуло его не к духовенству, а к марксистам: в их кружке он взялся наводить порядок в общественном устройстве, что закончилось для него Орловским тюремным замком, поскольку у властей были иные, отличные от русановских, взгляды на общественный уклад.

К счастью, ничего, кроме разговоров и хранения запрещённой брошюры, начинающий революционер совершить не успел, поэтому его вскоре освободили. Попробовал он поучиться в Киевском университете вольнослушателем: хочешь ходи, хочешь не ходи на занятия – но недолго. Видимо, жандармы решили, что революционный пыл у него ещё не прошёл, поэтому молодого человека снова арестовали, а потом вернули на родину в Орёл, под надзор полиции. В 1901 году, в возрасте двадцати шести лет, Русанова выслали на два года в захолустный городишко Усть-Усольск (нынешний Сыктывкар) Вологодской губернии. До этого он нигде толком не учился, не работал, но зато женился. По одним сведениям, до ссылки, а по другим – в ссылке на молоденькой девушке, выпускнице гимназии. Звали её Маша Булатова. Наверное, Маша, как большинство девочек, училась более старательно.

Если бы Русанов избрал путь профессионального революционера, как любили себя называть старые большевики, то, несомненно, сделал бы карьеру при советской власти: в ссылке он завел знакомство с весьма известными в будущем людьми. В России связи решают если не всё, то очень многое. Другой вопрос, чем бы эта карьера закончилась в тридцать седьмом году или даже раньше.

Но не будем гадать на кофейной гуще. Владимир Александрович пошёл другим путём: то ли сам к этому пришёл, то ли жена помогла. Нужно было на что-то жить, и он поступил на работу статистиком в земскую управу. Странствия по уезду для сбора необходимых сведений привили ему вкус к путешествиям. В Усть-Усольске у Русановых родился сын, но через год умер.

Главе семейства запретили жить в больших городах в течение пяти лет, а у него наконец-то появилась тяга к учёбе: не всю же жизнь стаптывать сапоги, собирая статистические данные для земской управы. Видимо, заговорили имевшиеся амбиции и самолюбие, да и жена подталкивала. Однако о получении высшего образования в России речь не шла, поскольку в уездных городишках университеты не создавали, это сейчас их столько, что скоро, наверно, появятся и в деревнях.

Возникла мысль уехать за границу. В Министерстве внутренних дел препятствий не чинили, выдали ему и жене заграничные паспорта: мол, езжайте из России с Богом.

Русановы уехали в Париж, и в 1903 году оба поступили на естественный факультет Сорбоннского университета. Здесь в биографии Владимира тёмное пятно. Возникает вопрос: где он умудрился так изучить французский язык, что мог слушать лекции, насыщенные научной терминологией? Неужели в семинарии так великолепно учили будущих попов французскому языку, что он его прекрасно знал даже спустя шесть лет после выпуска, не имея разговорной практики? Из гимназии и реального училища, как мы помним, его выгнали за неуспеваемость. Впрочем, больше вроде негде, тем более что он осваивал в семинарии каждый класс по два года. Неясно также, на какие средства жили они с женой, кто оплачивал их обучение в университете.

Биографы Русанова, не скупящиеся на прилагательные в превосходной степени, утверждают, что учился в Париже он блестяще и проявил себя выдающимся учёным ещё на студенческой скамье. Ну что ж, бывает: в школе с двойки на тройку, заслуженный второгодник, а в вузе – блестящий студент, несмотря на то, что учится на чужом языке. Правда, автору в жизни подобных уникумов встречать не приходилось, зато видел таких, которые с трудом окончили школу, с грехом пополам вуз, и тем не менее занимали высшие посты в государстве. Их малограмотная речь – просто находка для многих юмористов. Сдаётся, что биографы нашего героя ни матрикула, ни диплома Русанова в руках не держали и в глаза их не видели, зато эта версия кочует из книги в книгу.