Всем штормам назло

Прошел слух, к счастью, оказавшийся ложным, что всех русских в Петровском вырезали аборигены. Появился он, вероятно, из-за того, что не было никаких сведений о транспорте «Охотск», оставленном для охраны зимовщиков в Петровском. Услышав план мужа оставить ее в Аяне, Екатерина Ивановна возмутилась и заявила, что поедет вместе с ним. Геннадий Иванович снова, как и в первые дни их брака, после нескольких часов горячих споров сдался.

Погрузив имущество на транспорт «Байкал», отправились в порт Аян, где завершили все приготовления, погрузили основной состав экспедиции, включая семьи матросов и казаков, на барк «Шелехов». В сопровождении «Байкала» барк, там же плыли и Екатерина с мужем, вышел в Охотское море с его грязно-зеленой водой и мрачными берегами.

На подходе к заливу Счастья «Шелехов» наскочил на камни, обшивка не выдержала, и вода хлынула во внутренние помещения. Судно стало быстро погружаться. Команда и пассажиры выскочили на палубу, успев захватить с собой лишь самое ценное. К счастью, парусник находился недалеко от берега, и командир посадил его на мель. Палубу залило водой. Кричали дети, плакали испуганные женщины. Все понимали, что свежий ветер, который мог налететь в любую минуту, превратит это убежище в братскую могилу. Воды Охотского моря не располагали к купанию даже летом. Поднялась паника. Невельская переходила от одной группы пассажиров к другой, стараясь успокоить людей. Но ее мужество и выдержка впечатления на них в тот момент не произвели. Это уже потом, когда вспоминали о случившемся несчастье, восхищались поведением Екатерины Ивановны. Тогда же ее никто не слушал и не обращал на неё внимания.

В довершение всего туман сгустился, молочная пелена скрыла все вокруг. Положение людей стало отчаянным. Екатерина сама с трудом скрывала охвативший ее страх: она не только впервые оказалась на судне, но и вообще первый раз увидела море лишь в Охотске. На выручку пришли шлюпки с «Байкала», сидевшего на мели. Превозмогая свой ужас, Невельская отказывалась сесть в первую шлюпку, настаивая, чтобы сначала посадили других женщин. «Забирайте этих несчастных. Им страшно, а я знаю, что бояться нечего. Я подожду», — кричала она. Однако муж и офицеры без церемоний потащили ее в шлюпку, на ходу объясняя, что ее геройство неуместно и только отнимает время, которое может стоить кому-нибудь жизни.

Невельской занимался спасением людей и сошел с барка последним, вместе с капитаном. С большими трудностями сняли с мели транспорт «Байкал» и на нем пришли в Петровское. Стояло холодное сырое лето. Сыпал мелкий дождь — «бус». Раскисшая земля огромными комьями налипала на ноги. На берегу под ногами звенела галька. С моря дул пронзительный ветер, поднимавший водяную пыль, громко шумели волны. Близко к домам подступал редкий чахлый лес и кустарник. За питьевой водой нужно было далеко ходить. В долинах близлежащих ручьев — полчища комаров. Геннадий Иванович Невельской, хороший моряк, но довольно непрактичный человек на берегу, место для зимовья он выбрал далеко не лучшее — длинную косу, выдающуюся в море.

Своей сестре Екатерина Ивановна, описывая прибытие в Петровское, писала: «На мне лежит трудная обязанность всех кормить. Иногда это целая задача. Сколько вещей нам недостает…» На первых порах Невельских пригласил к себе жить штурманский офицер Дмитрий Иванович Орлов, занимавший с женой и дочерью маленький домик. В середине октября Невельские перебрались в другой, вновь выстроенный дом. В упомянутом выше письме Екатерина Ивановна писала: «Сердце сжалось, когда я вошла в убогое жилище, где я должна прожить столько месяцев, я упала духом и залилась горючими слезами…» Она еще не знала, что это будут не месяцы, а годы.

Даже спустя 20 лет, когда, по сравнению с описываемым периодом, русские посты превратились в поселки, старший врач корвета «Варяг» Владимир Сергеевич Кудрин охарактеризует их в отчете: «Трудно вообразить себе что-нибудь унылее и мрачнее…»

Все имущество Невельских погибло вместе с «Шелеховым», в том числе изящная мебель и пианино, присланные на судне в Аян для Екатерины Ивановны великим князем Константином Николаевичем. Матрос-умелец выстрогал топором для нового дома Невельских стол, лавку и несколько табуреток. В окна вставили склеенные бумагой куски стекол. Дом был построен из сырых бревен, постоянно растрескивавшихся, и хотя внутри стены обтянули корабельной парусиной, от сырости и сквозняков невозможно было избавиться. Сложенные неумелыми руками печи быстро остывали, и зимой вода в ведрах, стоявших в комнате, покрывалась к утру корочкой льда. Положение семей матросов и казаков было еще хуже. Немало досаждали обитателям жалких жилищ полчища крыс, с которыми вели настоящую войну, чтобы сберечь продовольствие.