Всем штормам назло

Перемены действительно наступили. Жизнь в городе закипела: стали строиться суда для Камчатской флотилии, новые дома для обитателей Петропавловска, служебные здания, мастерские, пекарня, госпиталь. За городской чертой у горячих серных источников построили приют для прокажённых. Рядом с Паратунскими целебными горячими источниками появились дом и карантин для лечения больных цингой и другими болезнями. Благодаря этому впоследствии удалось спасти 164 больных матросов и офицеров экипажа фрегата «Аврора». Строевого леса в окрестностях Петропавловска не было. Завойко сам на собаках обследовал полуостров и нашёл необходимый лес. Его заготавливали команды матросов, но как доставить брёвна в Петропавловск? Под руководством Василия Степановича из заготовленного леса на берегу бухты в Нижне-Камчатске построили парусный бот и на нём переправили брёвна в Петропавловск. Также губернатор сам искал и подходящую глину для обжига кирпичей.

По его инициативе построили дорогу длиной в двенадцать вёрст до селения Авача. Завойко, когда началось её строительство, пошёл первый с топором, за ним все чиновники портового управления и офицеры, с лопатами, топорами, граблями.

Василий Степанович совершил большую поездку в глубь полуострова. Он знакомился с местными жителями и их бытом. Главным промыслом аборигенов была охота на пушного зверя. Русские купцы беспощадно грабили камчадалов, скупая за бесценок соболей и продавая по баснословным ценам порох, свинец, дрянные ружья, ножи, топоры и прочие необходимые охотнику вещи. Завойко принял меры, которые если и не исключили обман охотников, то, во всяком случае, поумерили аппетиты купцов.

Притихли иностранцы, которые раньше вели себя в городе, как завоеватели. С капитанами судов установились взаимовыгодные торговые отношения. Оживилась торговля с аборигенами после того, как губернатор прекратил произвол русских купцов и чиновников по отношению к коренному населению. Много внимания уделял Василий Степанович образованию матросских и солдатских детей, построил для них специальный дом, заботился об одежде. Матросы любили Завойко, а офицеры жаловались, что он с ними более строг, чем с нижними чинами. В общем-то, вполне правильная линия руководителя. Губернатор терпеть не мог, когда вместо поиска решения какой-нибудь проблемы подчинённые ему чиновники начинали ссылаться на законы. Завойко, вспыхивая, обычно на это отвечал: «Законы написаны для дураков и подлецов, а так как я ни тот, ни другой, то прошу законами не колоть мне глаз».

Несмотря на занятость детьми и семьёй, Юлия Егоровна принимала активное участие в делах мужа. По её инициативе стали разводить огороды. Для этого семьям горожан выдавали семена и по десять пудов картофеля для посадки. Завойко лично всё контролировал. При нём были завезены из Аяна 300 коров и розданы населению. Осенью во дворе губернаторского дома устроили выставку самых больших и красивых овощей. Их разложили на полотне в губернаторском саду. Посмотреть на это собрался весь город. Победителям, двум жителям, вырастившим огромных размеров редьку и картофель, жена губернатора вручила денежную премию. Никто не знал, что эти были деньги из семейного бюджета.

Своих детей Юлия Егоровна приучала обрабатывать грядки в семейном огороде.

Петербургский чиновник по особым поручениям по горной части Карл Владимирович Дитмар, побывавший в те годы на Камчатке, отмечал в своих путевых дневниках, что жена Завойко Юлия Егоровна, урождённая баронесса фон Врангель, очень любезна и приветлива, дом губернатора всегда открыт для гостей. В нём проводились все большие праздники, на которые собиралось до 80 человек. Петропавловское общество приятно удивило его своей сплочённостью, взаимным уважением, учтивостью и гостеприимством. Тон задавала жена губернатора.

Жить в том захолустье было тоскливо, особенно зимой, когда заносило снегом так, что приходилось откапывать окна и проделывать траншеи. Почту, газеты, журналы привозили два раза в год: в январе и летом. Большинство находило развлечение на дне стакана. Завойко увидел, что некоторые его подчинённые окончательно спиваются. Никакие воспитательные беседы на них, естественно, не действовали. Тогда он превысил свои полномочия, распорядившись отпускать водку из единственного магазина, который ею торговал, только по его запискам. Ходить каждый раз к губернатору за разрешением не хотелось даже самым заядлым выпивохам, поэтому пьянство в Петропавловске несколько уменьшилось.