Всем спасибо

К концу четвертого года от переутомления у меня начала ехать крыша. Я вообще удивлен, что выдержал этот темп столько времени. На моих глазах, один за другим, слетели с катушек два моих администратора. Оба обворовали меня на незначительные суммы денег и сбежали туда, где их не нашел бы только парализованный. Я не держу на них зла. Для них это был вынужденный акт — вырваться из сводящей с ума производственной круговерти. Мне бежать было некуда, и, вместо этого, пришлось сбавлять темп, потому что периодически я стал подозрительно надолго задумываться о вечном. Такой путь приводил либо в секту, либо в Кащенко.

Тобин

Прежде чем стать моим администратором, Тобин, будучи геем, работал моделью, снимаясь у меня с самого начала бизнеса. Когда масштабы съемок разрослись, мне потребовался помощник, на которого я мог бы свалить организацию съемочного процесса — от поиска площадок до пинания персонала. Клич был брошен, перво наперво, среди моих же моделей, и Тобин взялся за это дело. Жил он тогда неподалеку от меня, был очень обязательным, и хорошо знал подноготную молодого петербургского гей-сообщества. К тому же у него был довольно действенный способ работы с моделями, который выполнял как дисциплинарную, так и кастинговую функцию — он их трахал, ко взаимному удовольствию. Или, например, не стоит у кого-то на съемке — так он взял, да пососал у модели, и все наладилось. Я себе такого, понятное дело, не позволял.

Совсем скоро Тобин, к моей жадной радости, стал не просто администратором, но и вторым съемочным активом. Имея опыт обращения с аппаратурой, он снимал вполне приличные ролики. Через месяц испытательного срока я взвалил на него все свои обязанности и рванул на море, которого не видел уже давно. Таким образом Тобин был просто брошен с волнолома в бурное море порноделания, от которого у меня уже ехала крыша. Я посчитал это удачным педагогическим приемом. Три недели я лежал пузом кверху на пляже — загорая, или в номере — бухой в хлам, и общался с Тобином только по телефону. Вернувшись, я осоловело увидел все то же суетливое течение дел. Тобин справился. Ну, сам виноват, «ипать ево по нотам».

Денег заметно прибавилось. Захотелось больше. Я начал наращивать темп. Сейчас я прекрасно осознаю, что совершил ошибку, практически не давая Тобину выходных. Он впахивал, как проклятая лошадь, с утра до ночи, потом еще ночь, потом чуть-чуть поспать, и снова за работу. Смотря в прошлое, я вижу даже не Тобина, а какого-то киборга — как он деловито передвигается от одного чекпойнта к другому, день за днем, месяц за месяцем. Я пытаюсь вспомнить Тобина отдыхающим. Не просто коротающим вечер в клубе или сауне, а именно плавящимся под тропическим солнцем у океана, или хотя бы где-нибудь на крымском веселом гей-пляже. Но нет. Бабло не кончалось, и грести его нужно было круглосуточно.

Первый звоночек прозвенел тогда, когда Тобин стал рассказывать мне свои ночные кошмары, в которых его душили агрессивные тугие хуи невероятной длины. При этом он смотрел мне в глаза, немного вопросительно, словно выискивал в них понимание. Он выглядел несчастным, но я только ржал в ответ, и он тоже улыбался. Зарабатывал-то он тогда нехило, и это считалось мерилом, а вовсе не усталость или душевное здоровье. К тому моменту я доверял ему практически все — деньги, съемки от моего имени, и даже работу с клиентами. Расслабился по полной.

В общем, я спокойно завалил свой причиндал на этот сигнал бедствия, и наша совместная история закончилась трагично. В одну из моих поездок мне позвонили и сообщили, что Тобин пропал, его телефон выключен, а большая часть аппаратуры исчезла. Я рванулся в Питер, и после легкого разгона выяснил, что он просто-напросто съебнул, прихватив десять тысяч долларов, свет, видео и все прочее, до чего смог дотянуться.

Это звучало нелепо, потому что Тобин в месяц зарабатывал сумму, довольно близкую к этой десятке. Идиотом он тоже не был. На кой хрен ему сдалась такая авантюра? К тому же, как выяснилось позднее, он умудрялся от моего имени выполнять заказы, о которых я и представления не имел. Естественно, все гонорары за них он клал в свой карман. Зачем ему было красть свою месячную зарплату? Я в это не поверил.

И зря. Тобина мы нашли. Он действительно спиздил все вышеуказанное. Даже не «спиздил», а просто взял — что под руку попалось. Он не пытался меня обокрасть. Он даже из города никуда не свалил, а сидел дома и невероятно бухал, пропивая «награбленное». Зрелище жалкое, и уже тогда я понял, что таким нехитрым способом Тобин просто завязал с порнографией в целом и со мною в частности. Видимо, он встал перед выбором — надорваться и сдохнуть, либо выйти из игры. Я расцениваю это как помутнение рассудка. По какой-то причине он не мог просто сказать мне «все, я ухожу!»