Всем спасибо

Только специалист работал, как пыточный механизм, размеренно и точно, раздавая указания модели и операторам. Съемки проходили при общем молчании, нарушаемом лишь свистом трости, командами спанкера и проникающими в глубины души криками «нижней» модели, превращавшими самую суть мою в тяжелый кусок льда.

В то же время я испытывал невольное уважение к тому, что делал этот человек. Я объективно понимал, что девушка испытывает удовольствие от истязания, хотя эмоционально был поражен этим в крайней степени. И я понимал, что мало кто на всей Земле способен доставлять это удовольствие так, чтобы оно не перешло грани, за которой были банальные увечья. Спанкер действительно был человеком не от мира сего, подобно мастерам гитары или экстремального спорта.

И вдруг, в какой-то момент, я поймал себя на четком ощущении, что снимаю не жуткое истязание, а настолько высшее проявление секса, что мне никогда не достигнуть это вершины, отгородившись от неё обывательским «это не моё!». Я увидел наслаждение в глазах девушки, страсть на лице, её затвердевшие соски и намокшую вагину, я увидел радость «причинения» удовольствия во взгляде и движениях спанкера. Эти двое не изображали страсть, как абсолютное большинство моих моделей на съемках. Спанкеры по-настоящему жили этой страстью на наших глазах и были по-настоящему прекрасны.

И тогда все сразу встало на свои места, обрело эстетику и красоту, превратилось в эротическое действо. Я обрадовался этому озарению настолько, что начал улыбаться, и бледные коллеги смотрели на меня, как на психа, пока сами не прошли эту стадию.

Насколько мы ограничены? Настолько, что не можем позволить себе даже мысли о том, что удовольствие может заключаться в боли, и что истязание — всего лишь форма, которую мы не просто не приемлем, но отрицаем и осуждаем.

После съемок мы утерли кровь, попрощались и разошлись. Клиенту, на его вопрос, я сказал, что это было «забавно». Но я, конечно, слукавил.

…и не сбываются

Был у меня заказчик, который, в период расцвета экстремальных ниш, напропалую предлагал экстравагантные проекты. Большинство из них мы осуществили, но были и окончившиеся провалом как раз в силу своей сумасбродности.

Например, проект «Карлики». Задумка заключалась в том, чтобы агрессивные злобные карлики доминантно драли обычных полнорослых мужиков, скакали по ним и вообще изображали категорически нездоровую деятельность. Кому из дрочеров это было нужно — не знаю, но клиент платил огромную сумму, и я взялся за осуществление.

Как взялся, так и застрял. Мои агенты облазали все вероятные места обитания карликов — цирки, цирковые училища, клубы по интересам и еще черт его знает что. Меня оповестили только о двух карликах, с которыми удалось связаться, да и те не поддались ни на уговоры, ни на астрономические суммы гонораров, которые в своем цирке не заработали бы и за год. Петербургские карлики категорически не втягивались в мир порнонаживы. Пришлось сдаться.

Вторым проектом, закрытым на уровне кастинга, стал «Самоотсос». Это вообще был полный мрак. Поскольку до этого я не знал, способен ли мужчина отсосать сам у себя без каких либо технических ухищрений, то я предложил своим моделям попробовать. В итоге студия напоминала общую палату психиатрической лечебницы во время занятия физиотерапией. Десять парней по всем углам комнаты старательно изгибались, раскрыв пасти, высунув языки и выпучив глаза.

С кряхтением и мычанием тянулись они к собственным фаллосам, как Брюс Уиллис на последних минутах какого-нибудь долбаного боевика тянется к кнопке «Спасти мир». Зрелище не для слабонервных. Я расхаживал от одного к другому, следя за успехами и подбадривая скрюченных моделей. Операторы тихо подыхали со смеху, периодически заглядывая в дверной проем.

Первый кастинг закончился парой растяжений и клятвенными заверениями о грядущем самоотсосе — гонорар был крайне велик. После этого еще пару недель в любое время суток мне названивали то агенты, якобы нашедшие самородка, который сосет сам у себя вот уже двадцать лет, не зная женской ласки, то сами модели:«Адик! У меня получилось! Давай скорее снимать!». Все это заканчивалось ничем и матюгами. Никто из претендентов не смог достать до заветной головки даже языком, без того, чтобы им не помогал ассистент, «догибавший» их до нужного положения. Но в кадре требовалось соло, а с уходом ассистента недоступность восстанавливалась. Легче было укусить себя за локоть.

— Не верю,

что это не возможно! — вопил клиент.

— Ты сам-то пробовал? — спросил я у него.

Я знал, о чем говорил, потому что, конечно же, попробовал. Проект закрыли.

Ужасы нашего городка

Если мы выстроим все ниши «взрослого видео» в ряд по степени тяжести и аморальности, то на одном конце этого ряда будет стоять эротика, а на противоположном — огромная и страшная ниша «Bizzare». Весь порноэкстрим, по сравнению с Биззаром, нервно курит в сторонке.