Всемирный, глобальный, надвигающийся (сборник)

«Раз он сам туда зашел, возможно, игра продолжается», – понял ученый и последовал за доктором.

Лестница заканчивалась решетчатой дверью. Порфирий Соломоныч нажал большую кнопку около двери, и она загорелась. Дверь сарая сзади захлопнулась, послышался скрежет запираемого замка.

– Пока мы ждем лифта, посвящу тебя в курс дела. В общем, практически все, чем вы тут, сверху, занимаетесь – всего лишь прикрытие настоящим исследованиям, которые идут внизу. Но обо всем по-порядку…

Дермидонтыч, никогда до этого не видавший лифтов (в Сибири редко встретишь здание выше двух этажей), несколько боялся предстоящей поездки. Возможно, это было что-то вроде боязни закрытых пространств, сопряженной со страхом неизвестности. «Нет, возможно, меня не убьют сразу, – думал Иероним. – Может, я нужен им для каких-то страшных экспериментов?»

– Возможно, тебе это покажется неожиданным, но еще сорок лет назад было установлено, что старые, традиционные законы физики на территории Сибири не действуют. Да, не удивляйся. И таблица периодических элементов Менделеева, и атомнарная теория строения вещества в ряде случаев просто не способны объяснить происходящих явлений. Ты же знаком с корпускулярно-волновым дуализмом?

– Конечно, – отозвался Дермидонтыч. – Свет может вести себя и как волна, и как частица…

Лифт приехал, и Соломоныч открыл дверь, показывая рукой, что надо войти.

– Вот! Именно это же проявляется в условиях сибирской действительности, только в гораздо больших масштабах.

Ученые вошли. Иероним заметил, что у лифта всего две кнопки. Дверь закрылась, доктор наук нажал кнопку «вниз», и кабина медленно поехала.

– Что… что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что большинство окружающей нас материи может проявлять себя, в зависимости от условий, по разному. Взять, к примеру водку. С одной стороны, это всем известное соединение – цэ-два-аш-пять-о-аш, разбавленное аш-два-о и с незначительной примесью других соединений. Но это только с одной стороны! При определенных условиях водка способна проявлять себя как особая, химически неделимая гипер-субстанция! Так же и многие другие окружающие нас жидкости и твердые тела. Воздух, скажешь, – смесь газов? Полная брехня! Это тоже элементарная гипер-субстанция. То же самое и со снегом, древесиной и чугуном. Пока что открыто пятьдесят шесть элементарных гипер-субстанций. Но весьма очевидно, что это неполный список, ты понимаешь?

– Понимаю, – ответил Иероним, хотя он был ошарашен такой бессовестной ломкой научных догматов. Лифт остановился.

– Именно для этого и были созданы подземные научные центры, в которых синтезируются новые гипер-субстанции. Крупнейший расположен здесь, под Сибирском. Его строили политзаключенные в течение тридцать пяти лет, в обстановке строжайшей секретности.

Соломоныч открыл дверь ключом. Пройдя небольшой коридор, ученые оказались в большом, плохо освещенном зале, в центре которого находилась огромная металлическая конструкция со множеством трубок, лестниц и непонятных устройств.

– Вот он! – воскликнул Соломоныч, раскинув руки. – Большой Кефиро-Водочный Коллайдер!

7. Открытие

– Коллайдер? – удивился Дермидонтыч. – Вы хотите сказать, сталкиватель?

– Именно, Иероним, именно. Конечно, не весь он, это лишь один из детекторов, полная длина кольца – более восьмисот километров. Ускоритель расположен под Тобольском, именно туда поступает сырье. Теоретически установлено, что сталкивая водку и кефир на разных скоростях, можно синтезировать многие существующие, а так же абсолютно новые субстанции. Сегодня должен состояться очередной запуск.

Дермидонтыча повели по блокам, знакомили с учеными и лаборантами, большинство из которых частично потеряли человеческий облик и были безумны. Спустя полчаса зазвонил большой настенный телефон, все начали бегать и суетиться, но Соломоныч прикрикнул на персонал, подошел к аппарату и пару минут разговаривал с кем-то.

– Сейчас начнется! – сказал доктор наук. – Всем срочно одеть наушники.

Люди забегали, готовясь к запуску. Дермидонтыч долго не мог отыскать свои наушники, ведь он был первый день на объекте, и нашел их только когда со стороны коллайдера послышался все усиливающийся гул.

Ученые закрылись в одном из отсеков, наблюдая за устройством в зале через специальное бронированное окно. Шум все нарастал, у Дермидонтыча, несмотря на наушники, заныла голова и заложило уши. Он крепко схватился за поручень и испуганно смотрел на вибрирующий детектор в зале. Помещение начало трясти, повысилась температура, кто-то из лаборантов от напряжения заорал.

– Сейчас закончится цикл! – прокричал Иерониму в ухо Соломоныч.

Послышался сильный хлопок, один из шлангов наверху аппарата сорвало, и в зал повалил едкий дым. В бункере стало неожиданно тихо, и спустя пару секунд замешательства, Соломоныч крикнул, срываясь с места:

– Тару, тару давайте!

Один из лаборантов подал полную бутылку водки.