Всемирный следопыт, 1929 № 11

В эти же годы возникают и рассказы, основанные на материале из области химико-медицинских открытий. «Украденная бацилла» (1895) — чуть ли не самый яркий сборник таких рассказов. Перед читателем проходит пестрая фантасмагория: анархист, который крадет у бактериолога холерные вибрионы, чтобы отравить целый город, но допускает ошибку при воровстве и сам падает ее жертвой; орхидея, сосущая кровь; летающая собака, угрожающая жизни астронома; художник, борющийся с нарисованным им же чортом; доисторическая птица, вылупляющаяся из огромного яйца, и т. д.

Другую тему Уэллс нашел в фантастике межпланетных отношений. Интригующий вопрос о жизни на Марсе он обставляет привычной уже мотивировкой медицинского и технического характера. «Борьба миров» (1898) знакомит читателя с марсианами, как они представляются воображению Уэллса, и нагромождает невероятные события на почве столкновения жителей этой планеты с людьми Земли, которые не в силах сопротивляться более совершенным существам. Однако и на могущественных марсиан имеется управа в виде бактерий, которые губят торжествующих завоевателей.

Мотив биохимической сущности всего живого крайне характерен не только для творчества самого Уэллса, но и для уровня научных знаний той эпохи. В этом отношении любопытен рассказ «Пища богов». Химический состав какого-то порошка обуславливает гигантский рост всех живых существ, которые им питаются. На этой почве и развертывается фабула рассказа.

Закономерно и постепенно вырастал Уэллс из круга научно-приключенческих романов до более широких социальных воззрений. Преодолев к концу XIX века узость фабианства, Уэллс крепче связал себя с идеями С. Бэтлера и В. Морриса, в социалистическое мировоззрение которых он начинает вносить значительные поправки, выявляющие исключительную роль механической культуры и торжество техники. Однако «социализм» Уэллса одинаково далек как от примитивного «евангелия коммунизма» Т. Мора, так и от стройной системы научного марксизма.

В эту эпоху Уэллс еще неясно представлял себе жизнь будущих поколений после социальной революции, неизбежность которой он не мог отрицать; он видел ее основные пружины не в победе пролетариата над буржуазией, а в простом устранении угнетателей независимо от их классовых признаков. Это положение иллюстрируется в первом социально-утопическом романе. — «Когда спящий проснется» (1889). Здесь Уэллс переносит своего героя в обстановку пышного расцвета технической культуры через двести лет. Однако никакие технические усовершенствования не устранили социального неравенства людей, а мир оказался накануне социального переворота, в котором принимает участие и гибнет герой романа Грэхем.

Дойдя до социального переворота, Уэллс должен был сделать и следующий шаг. Но он ему был труден, и автор некоторое время не находил форм для воплощения своей фантазии о грядущем послереволюционном строе. Этим объясняется переход Уэллса к той особой полубеллетристической полутрактатной форме, в которую он облек свою «Новейшую утопию» (1905), снабженную пояснительным предисловием. Вслед за этим произведением является «В дни кометы» (1906) — первое предсказание надвигавшейся, но еще отдаленной войны. Уэллс с изумительной проницательностью рассказал о войне между Германией и Англией, подобно тому как он же задолго до современного торжества авиации предсказал роль воздушных аппаратов в своей «Войне в воздухе» (1908). В третьем «военном» романе «Освобождение мира» (1914) он с поразительным провидением говорит о роли газов. Все эти произведения пропитаны духом пацифизма и полны художественных предостережений против опасности, грозящей всей старой культуре.

Война на время отвлекла Уэллса от утопической тематики. Но он вернулся к ней, когда стихли раскаты орудий. Социальная обстановка потрясенной Европы располагала к уходу в царство утопий, и Уэллс вновь приступил к построению своего фантастического мира в ряде произведений.

В 1923 году вышел новый доподлинно утопический роман Уэллса «Люди-боги». Жители новой Утопии опередили старую культуру на три тысячелетия и после сложной эволюции форм бытия и сознания пришли к социалистическому строю, который является чем-то вроде «социализма гильдий». Вопросам воспитания и морали отводится в этом романе просторное место, при чем все стороны жизни регулируются здесь исключительно научными методами, до психоанализа включительно.

Сам Уэллс почувствовал неполноту своей конструкции. В ней оказался ряд пробелов: неизвестно чем заполнен промежуток в несколько тысячелетий между последней революцией и достижениями «людей-богов». Частично на этот вопрос Уэллс ответил в последнем по счету утопическом романе — «Сон» (1924), в котором герой Сарнак, живущий через 2000 лет после нашей эры, засыпает и видит себя в обстановке XIX века. Подобно автору он переживает империалистическую войну. Когда его убивают, он просыпается в обстановке своего блаженного времени и ликует, как спасенный от «ужасов мрачного прошлого».