Всемирный следопыт 1931 № 04

В конце июня фантастическое для полярных экспедиций количество груза в 100.000 кило начали перебрасывать через Камаруджукский глетчер, высотой в 1 000 метров к границе внутренних льдов. Половину груза надо было доставить за 400 километров от берега на высоту 3 000 метров в лагерь Грюнау. Постройка третьего лагеря — Шейдек — была намечена на высоте в 900 метров.

Все это было сделано до начала зимы.

Организация станций

«Все это было сделано» — звучит просто. Трудно рассказать о всех затруднениях. Начать с того, что еще «до начала зимы» температура упала до 30–35° ниже нуля.

Путь на Камаруджук был поделен на три части. Для первых двух этапов использовали вьючных лошадей. В горах поверх льда был глубокий снег. Здесь пришлось пустить в ход сани с собачьей упряжкой. Дальше, из-за трещин в глетчере, для продвижения в глубь острова пришлось построить 15 деревянных мостов шириной до трех метров и местами рубить дорогу, поднимающуюся спирально вдоль склонов.

Дело было не в том, чтобы каким-нибудь образом прорваться одному транспорту: надо было именно прорубить дорогу, чтобы по ней наладить переброску строительных материалов, провианта, инструментов.

У лошадей кончался фураж. Чтобы получить его в спешном порядке из Европы, надо было время. И вот пришлось уговаривать гренландцев рвать чуть ли не по травинке отдельно растущие близ жилищ растения и сушить их.

Когда был пройден первый этап, 15 июля, отправилась для постройки станции в центр острова первая дюжина собачьих упряжек. Группа Георги достигла места будущего второго лагеря 31 июля. Здесь остался один руководитель, а упряжки вернулись назад за новой поклажей. Еще до возвращения первой группы, 6 августа, пошли новые восемь упряжек.

Так был основан второй лагерь в 400 километрах от берега.

Работали и лошади. Но они были предназначены служить «продовольственной базой». Холода должны были предохранить туши убитых лошадей от разложения, а для дальнейших передвижений предназначались аэросани. Аэросани при первых пробах на глетчере дали скорость до 100 километров в час. Грузоподъемность их — 1 000 кило.

Утро после снежного бурана на гренландском льду. На переднем плане собаки засыпанные во сне снегом.

Последние известия сообщали о постройке четырех станций-лагерей. Две из них были связаны радио.

2 октября с Камаруджука в Германии было получено радио:

«Направлявшийся к центральной станции, во льды, четвертый транспорт собачих упряжек, который мы организовали для окончательного снабжения станции на зиму, был внезапно застигнут непогодой, сопровождавшейся сильными холодами. Выпал снег толщиной в 21 сантиметр. Девять гренландцев из числа наших помощников отказались итти дальше и вернулись назад. Продолжаю путь с пятью эскимосами. Доктор Леве».

Добровольный отшельник

Беспредельная снежная ширь. Молочнобелый блестящий снег, слепит глаза. Несмотря на яркое солнце, страшный холод леденит конечности. Резкий ветер хлещет в лицо, затрудняет движение. Но упорны собаки, и еще упорнее люди, которые гонят нарты вперед.

Ветер бешеным порывом подхватывает тучи снега, со свистом и ревом кружит его, громоздит в причудливые формы, чтобы через минуту разрушить затейливую постройку и придать ей другую форму. Долина волнуется, как грозное море, снежные дюны гигантскими волнами налетают друг на друга, разбиваются на тысячи кристальных брызг. Там, где только что было ровное место, вырастают холмы, где были холмы — образуются долины.

Но люди упорны. Медленно, но верно они двигаются все вперед и вперед. На шестой день пути среди снежного моря показалась одинокая хижина. Это — вспомогательный метеорологический пункт.

Привал. Собаки, поев, свернулись калачиком, уткнули нос в теплую шерсть и заснули, прикрытые сверху снежным одеялом.

Люди расположились в хижине вокруг походного примуса, на котором аппетитно дымился чай. Их было шестеро: 5 эскимосов и немец — доктор Леве.

Впервые в истории Гренландии эскимосы — основные его обитатели — решились последовать за белыми внутрь страны. Молодые, закаленные туземцы с гордостью двигались вперед, хотя и не без внутреннего страха. Несмотря на уверения белых, что там, на «больших льдах» не страшно, все же нет-нет да екнет сердце: а вдруг из снега выскочит дьявол или еще какое чудище, которые, по уверению стариков, населяют льды Гренландии.

Но чем дальше шли, тем меньше оставалось места для суеверных страхов. И даже жуткие стражи — развевающиеся по ветру черные флаги, воткнутые в снежные сугробы, — не страх вызывали в их душе, а радостное сознание, что они идут правильной дорогой. Да и трудно сбиться с пути, когда через каждые 5 километров маячит черный флаг.

Дни сменялись днями, а люди упорно, настойчиво продвигались вперед, взбираясь все выше и выше. Снег стал более рыхлым. Ветер стих. Солнце ярко светило на иссиня-черном небе. Дыхание становилось затруднительным.

На двенадцатые сутки на горизонте показался сугроб, значительно больший обычного. Лихо подхватили собаки и остановились перед большой палаткой.