Всеобщая история искусств. Искусство древнего мира и средних веков. Том 1

Греческий храм нередко увенчивает холм (67). Порою он высится среди долины, сам выступая своим объемом наподобие небольшого прекрасного холма. По имени божества, которому храм посвящен, каждый храм носит название почти как живое разумное существо: храм Геры, Афины, Зевса. В этом сказалось исконное свойство мышления греков: они представляли себе даже реки и горы в виде живых существ, — прекрасных девушек или седобородых старцев.

Но греческий храм — это не просто ларец, предназначенный для хранения драгоценностей. Греческий храм — это священное место, часть природы, место явления божества. Этим объясняется тесная связь греческого храма с различными местностями, с природой. Отсюда вытекает открытость греческого храма. В этом сказалась совершенно новая черта греческого мировосприятия. Первобытные люди в поисках тайны уходили в темные пещеры. На Востоке храмам придавали сходство с крепостью. Греческий храм не имеет замкнутого пространства. Его входная дверь, источник света, была широко открыта; возможно, что некоторые храмы и сверху не имели покрытия. Колонны, поставленные перед стеной снаружи (а иногда и внутри храма), лишали стену ее непроницаемости. Они составляли вокруг ядра храма ажурную оболочку, своеобразное оперение (на что намекает и самое название храма: периптер — окрыленный со всех сторон).

Создатели греческих храмов иначе смотрели на окружающую природу, чем египтяне. Синим покровом раскинулось над двором египетского храма южное небо, ежедневно пересекаемое огненной ладьей солнца. Голубое небо, прозрачный воздух, сверкающее солнце играют всеми своими оттенками на поверхности греческого храма, на гранях колонн, отблескивают синевой во множестве его полутеней. Греческий храм был открыт и солнцу, и ветру.

Сопряженность греческого храма с образом человека была замечена с давних пор. Она сказывается и в том, что ядром храма служит статуя человека, и в том, что человеческая стопа служила мерой построения храма (как стопа лежит и в основе греческого стиха). Особенно ясно она сказалась в греческой колоннаде. Восточные колонны были в большинстве своем вариантами растительных мотивов: лотоса, пальмы, папируса. Греческие колонны также сохраняли сходство с древесным стволом. Но это не мешало грекам усматривать в древесных формах сходство с человеком. Недаром Одиссей при виде прекрасной Навсикаи вспоминает стройную пальму. Позднейшие писатели, и в частности Витрувий, пожалуй, с чрезмерной прямолинейностью сравнивали колонны: дорические — с мужской, ионийские — с женской, коринфские — с девичьей фигурой. Но самая мысль уподобить колоннаду живым существам, несущим кровлю здания, восходит к греческим зодчим.

Человек понимался греками в возвышенном смысле. Люди, с которыми был соразмерен весь замысел греческого храма, были героями, полубогами и богами. Самые размеры статуй, поставленных в святилищах, многократно превосходили размеры смертного. Все членения храма увеличивались в зависимости от высоты водруженной в храме' статуи. Нередко ступени вокруг храма достигали таких огромных размеров, что для живого человека, направляющегося в целлу, приходилось прокладывать среди них вдвое или втрое меньшие ступеньки. Храм гордо вздымался над домами простых смертных, рассеянными у подножия холма. Весь он должен был производить впечатление торжественного величия, спокойной уверенности, веры человека в свою правоту, чувства его достоинства.

Вряд ли можно считать, что сохранившиеся до нас греческие храмы из песчаника или из мрамора были задуманы в качестве простого подражания древнейшим исчезнувшим храмам, которые сооружались из дерева. У греческих зодчих было слишком развито понимание материала, для того чтобы при работе над ним забывать об его свойствах. Но греки свято чтили свою старину. Еще во времена Павсания, во И веке н. э., в Олимпии хранилась как реликвия старинная деревянная колонна храма Геры, хотя все остальные колонны храма были уже из камня. Греки сохраняли за колоннами их первоначальную форму деревянного столба, но, выполняя их из камня, они придумали способ их сооружения из небольших скрепленных цилиндров. Еще яснее сказывается эта зависимость от деревянных прообразов в так называемых триглифах и капельках (7, стр. 125), повторяющих деревянные колышки на концах деревянных балок. Все это отнюдь не означает, что греческий храм из камня был всего лишь подражанием деревянного храма. Древний прообраз служил чем-то вроде древнего мифа, претворенного творческой силой греков в художественный образ.

Впоследствии Сократ со своей обычной парадоксальностью убеждал слушателей, что красивы могут быть все предметы и сооружения человека, если только они отвечают своему назначению. Нецелесообразный щит из золота, говорил он, безобразен, и наоборот, отвечающая своему назначению навозная корзина прекрасна. Грекам древнейшего периода были чужды крайности сократовских рассуждений. Но все же уже ранние греческие храмы поражают впечатлением мудрого соответствия отдельных частей их назначению.