Всесожжение

– Я еду в Тирон, в лагерь для беженцев с Ремарка. Мы организуем для них медицинскую помощь. Ты, конечно, не знаешь, что там война. До тебя доходят такие сведения?

Вероятно, именно эта зловредность – или её, или моя – разделила нас навеки. То, что когда-то нас восхищало и превозносило над всеми, со временем поглотило и наилучшие чувства. Их уничтожила убежденность в том, что если не идеально, то не стоит и стараться, нужно просто искать до тех пор, пока не найдёшь идеал.

– Я хотел тебе сказать, что решил ЭТО сделать. Адвокат Вендерс свяжется с тобой по поводу полиса. Я оставил ему координаты, – я говорил как можно быстрее.

В трубке трещало, но я все равно услышал, что она с шумом выдохнула. Я же наоборот задержал дыхание, предчувствуя взрыв.

– Шутишь? – крикнула она.

– Нет. Я уже все подготовил, у тебя не будет проблем… – я посмотрел через окно на неоновую вывеску кафе на перроне. – Нина, я хотел попрощаться.

– Когда… – она поперхнулась слюной, – ты хочешь ЭТО сделать?

– Еще не знаю, – соврал я.

– Я буду в Рамме послезавтра. Возвращайся домой и никуда не ходи! – кричала она в трубку. – Глупый ты человек, ты должен дождаться меня! Слышишь? Или у тебя совсем крышу снесло? – её голос внезапно дрогнул.

– Я буду ждать.

– Маркус!

Я положил трубку и потащился к выходу. Двери кафе, должно быть, меня видели, когда я проходил рядом, потому что раздвинулись автоматически, приглашая внутрь. Потом я покинул перрон, а автомат за моей спиной начал звонить. Я знал, что не могу вернуться. Утратил остатки гордости и взамен выиграл немного времени.

3. Такси

На стоянке такси в середине дня стояла только одна машина. Это меня удивило, однако ещё больше я опешил, когда водитель отказался везти меня в сторону клиники. Я ожидал какой-нибудь реакции, может глупого комментария, но отказ таксиста вывел меня из равновесия. Он пожал плечами, когда я пригрозил ему, что подам жалобу в корпорацию. Я хотел так сделать, но не был уверен, что успею. Толстяк за рулём сказал, что городские таксисты не должны принимать все заказы. Их профсоюзы выиграли, и «Омега» давно находилась в начале «чёрного списка».

Объяснив ситуацию, он спрятал лицо в газету, а я стиснул кулаки в бессильной злобе. Именно тогда на стоянку завернул зелёный «крайслер», из которого вышло двое молодых людей. Я подбежал и назвал водителю адрес. Заняв место на заднем сидении, вздохнул с облегчением. Мы продрались через пробку на ближайшем перекрёстке и погнали по кольцевой. Через двадцать минут были на месте. Травяная была маленькой улочкой, потерявшейся в предместье Сигарда; она казалась знакомой и очень спокойной, почти идиллической.

Водитель постучал пальцем по счётчику, который показывал одни нули. Скорее всего, он забыл его включить, хотя не был похож на новичка. Он нагнулся в мою сторону, и на худом лице появилась тень улыбки.

– Это же неслучайно, правда? – спросил он. – У вас есть для меня обол?

– Только карта и пятьдесят вианов наличными, – я посмотрел ему в глаза. – Этого хватит?

– Я не могу взять деньги за этот рейс. Иначе буду чувствовать себя злодеем.

Я не думал, что он говорит серьёзно.

– Да… – водитель закивал. – Кроме того, я не подвёз вас до самого входа. Какой-нибудь сумасшедший ребёнок может кинуть камень мне в окно. Бывало уже и такое, а эту стену, – он показал на высокую белую ограду, – восстанавливают по меньшей мере раз в месяц. Полиция наказывает анархистов, которые пишут на ней свои лозунги, но те не отступают. Война продолжается с того момента, как открыли клинику.

Простота пейзажа улетучилась, он даже не успел договорить фразу до конца. Я не мог понять, зачем кто-то нарушает покой людей так сильно уставших, как я. Это место должно было стать нашим последним пристанищем, куда мы заплываем, когда нет ветра.

Водитель, казалось, все понимал. Я был ему за это благодарен. Даже пожалел, что мы не познакомились при других обстоятельствах, прежде чем все перевернулось и стало поздно для разговоров.

– Идите вдоль этой стены, – сказал он. – Через пятьдесят метров увидите боковой вход. Главный за углом, но сюда тоже пускают.

– Спасибо, – прошептал я, открывая дверцу.

– До встречи, – пошутил он.

– До встречи.

4. Приём

Камешки хрустели под ногами, когда я шёл по парковой аллее. Между деревьями я заметил светло-зеленое здание. Оно выглядело так, как на фотографиях в Синете: трёхэтажное, довольно длинное, в форме буквы «L». На углу находились лестница и большие стеклянные двери. Около них было припарковано несколько автомобилей.

Прежде чем зайти внутрь, я выкурил «красную» сигарету. Дым казался слаще, чем обычно. Я сконцентрировался на вкусе табака, отгоняя шальные мысли. Все тело дрожало, и этот страх, хоть и затруднял движение, приносил мне некоторое удовольствие.