Всеволод Бобров

Примечательно, что Бобров ни словом не обмолвился о собственных достижениях в той игре. А между тем выход дебютанта армейцев произвёл фурор. Не сохранились, к сожалению, протокольные данные того матча, поэтому в воспоминаниях очевидцев разнится количество минут, проведённых Всеволодом на поле: от двадцати до семи. Точно, однако, известно одно — за то немногое время новичок сумел дважды отправить мяч в сетку ворот «Локомотива» (один из голов он забил головой), да и пятый в матче гол Николаев забил после удачных действий Боброва. ЦДКА одержал крупную победу — 7:1.

Первым предоставим слово «пострадавшему» — игроку «Локомотива» Николаю Эпштейну, который отвечал за опеку Боброва. Тому самому Николаю Семёновичу Эпштейну — будущему заслуженному тренеру СССР по хоккею, легендарному наставнику воскресенского «Химика», извечному оппоненту Анатолия Тарасова.

Эпштейн вспоминал: «Армейская команда — замечательная. Гриша Федотов, красавец. Выдающийся форвард. А с ним рядом Гринин, Дёмин, Николаев. Я хавбека играл и держал Петю Щербатенко. Хороший игрок, парень замечательный, красивый. И тренером он стал впоследствии отличным.

И вот где-то минут за двадцать до конца матча Аркадьев меняет Петра. Выходит на замену парень, фамилию называют — Бобров. Ну, парень как парень, ничего такого особенного в нём нет. Курносый, вихрастый. Мне, стало быть, его надо было держать.

И вот этот парень за двадцать минут “привёз” нам три гола! Что-то непривычное вытворял он тогда на поле. Потом появились статьи: в одних пишут, что Бобров забил “Локомотиву” три мяча, в других — два. Да разве в этом всё дело? Два, три...

Меня журналисты уже позже, через много лет, когда Бобров гением общепризнанным был и играть-то, по-моему, уже перестал, вопросами одолевали: “Николай Семёнович, скажите, что вы чувствовали, когда ‘Бобёр’ стал голы забивать?” И вроде я отвечал, что, мол, после первого гола я подумал: “Ну что ж, бывает”. После второго насторожился, ну а после третьего понял, что в составе ЦДКА появился незаурядный игрочина. Не помню, честно говоря, что уж я отвечал. Может, чего и добавили в мои ответы “кудесники пера”.

Зато точно помню, что после игры меня партнёры по “Локомотиву” упрекнули: “Что ж ты, Коля, не смог прикрыть этого молодого?” И абсолютно точно я друзьям своим ответствовал: “Прикрыть? Да вы что, охренели? Его ж всей командой не удержать”.

Вот такое ощущение осталось у меня от того первого знакомства с Всеволодом Михайловичем. Ощущение это так на всю жизнь мою навсегда и сохранилось. Прикрыть Боброва. Вот задачка, бином Ньютона. Да у него ж скоростина какая была, как рванёт — только его и видели. Сию минуту вот рядом был, а уже — у чужих ворот. При этом дриблинг замечательный, обводка потрясающая. И удар хлёсткий.

Как его прикроешь? Когда с ним рядом тоже ведь играли не дурачки какие-нибудь. Григорий Иванович Федотов — игрочище выдающийся. Валя Николаев поле бороздит взад-вперёд, по краям Гринин с Дёминым снуют. Кого держать, кого прикрывать? И как? Голова кругом идёт.

В тот день родился в нашем футболе, я так считаю, гений игры. Лучший футболист в истории отечественного футбола. И хоккея тоже...»

В своей восторженности Николай Семёнович даже преувеличил вклад Боброва в том матче: 20 минут, три гола. Было меньше — и минут, и голов.

Очевидцем той встречи на стадионе «Сталинец» был известный артист эстрады Евгений Кравинский, который в своих мемуарных записках «Театр и футбол — любовь моя» также не скрывал восторга от увиденного: «Борис Андреевич Аркадьев выпустил на поле, причём тогда тренер и запасные игроки сидели за воротами, подтолкнув в спину, как бы благословляя, нового футболиста.

И вот выбежал на поле с какими-то иксообразными ногами игрок, напоминающий застоявшуюся лошадь. И когда закончился матч и с поля уходила команда легендарного Федотова, весь стадион уже знал фамилию этого обаятельного парня, получившего ласково произносимое прозвище “Бобёр”».

В своей книге Всеволод Бобров далее сделал пропуск в описании событий вплоть до одного из ключевых матчей сезона с московским «Динамо», который состоялся 22 июля 1945 года.

Но на одном из проведённых в этом промежутке матчей нам придётся задержаться. После успеха в поединке с «Локомотивом» армейцы учинили в Киеве разгром местному «Динамо» — 7:0, и вновь два гола оказались на счету Боброва, уже ставшего игроком стартового состава.

Следом предстоял матч с «Зенитом» в Москве. Прибегнем вновь к услугам Евгения Кравинского — единственного, кстати, кто оставил свидетельства об этой, в общем-то, со всех позиций проходной игре. Со всех, кроме одной...

Кравинский писал: «3 июня 1945 года открылся сезон на Центральном стадионе “Динамо”. Встречались ленинградский “Зенит” и ЦДКА.

Мне не терпелось увидеть Боброва, за короткое время он стал уже лидером армейцев. Уговорил многих приятелей прийти на эту игру. Взахлёб рассказывал им, кто такой этот новичок Бобров, какое все должны получить удовольствие от его игры.

И вот по свистку изящного, подтянутого Николая Латышева команды появляются на поле.