Вся эта красивая ложь (ЛП)

Она бросилась прочь от меня, разбрызгивая вокруг себя воду, пытаясь спугнуть то, что укусило ее. Она завизжала и схватила свою правую ногу.

— О, Боже, Хейми, что-то укусило меня!

Я увидел, что она не шутит. И она становилась все более рассерженной. Я побежал к ней.

Двигаясь так быстро, как только можно в воде, я подбежал к Слоун взял ее на руки и побежал к берегу. Я упал на колени на мокрый песок и осторожно положил ее перед собой. Я заметил, как исказились черты ее лица от боли. Она была бледнее, чем обычно.

— Покажи мне, где, — скомандовал я.

Слоун указала на правое бедро. Вот тогда я и увидел красные косые полоски, наполненные красными точками.

Ожог от медузы.

— Тебя ужалила медуза, — объяснил я ей. — Успокойся.

Я проверил ее кожу, чтобы убедиться, что больше не осталось щупалец от медузы. Когда я убедился, что их нет, я встал.

— Ты ведь не собираешься пописать на меня⁶? — спросила она, ее глаза были испуганными, не смотря на боль.

Я не смог помочь, зато усмехнулся.

— Нет, мне просто нужно пойти и найти что-нибудь. Оставайся здесь. Я скоро вернусь.

Я побежал по пляжу туда, где были наши вещи. К счастью, мы были недалеко от наших вещей. Я схватил солнцезащитный крем из сумки Слоун и побежал обратно. У меня ушло всего несколько секунд, чтобы вернуться к ней.

Держа крем над царапиной, я выдавил немного крема.

Она визгнула от боли.

— Не делай этого!

Она уклонилась в сторону от меня.

— Не двигайся. Я должен убедиться, что жала нет. — Еще раз, очень осторожно я обработал рану кремом, пока окончательно не убедился, что там жала нет. Я могу точно сказать, что Слоун кричала от боли, и никак не хотела успокаиваться. В конце концов, я снова взял Слоун на руки и понес ее обратно в воду.

— Что ты делаешь? — спросила она, прижимаясь к моей шее, и извиваясь своим телом, так что мне пришлось поставить ее в воду.

Я отпустил ее на отмели, на достаточной глубине, чтобы промыть ногу.

— Вот это поможет. Просто доверься мне. Мне нужно промыть ногу соленой водой. Это поможет от ожога.

Я сложил руки чашечкой и зачерпал воды, чтобы обработать ногу. Я снова и снова промывал ногу, надеясь, что вымою остатки жала и нейтрализую токсины.

— Тебе хоть немного лучше? — спросил я, проверяя ее цвет лица. Она по-прежнему была бледной, но не на столько, как было сначала.

— Немного.

— Ты не чувствуешь отдышки или что-нибудь в этом духе?

Она сделала паузу, чтобы оценить себя, но покачала головой и ответила.

— Нет, я чувствую себя отлично.

— Пойдем. Давай найдем близлежащий медпункт или больницу, чтобы тебя осмотрели.

Я снова наклонился к ней, чтобы взять на руки, но она изо всех сил сопротивлялась.

— Нет. В этом нет необходимости. Только медузы могут ужалить?

Я посмотрел на ее лицо. Она выглядела встревоженной.

— Ну, конечно, не обязательно идти в медпункт, но я все-таки чувствовал себя бы лучше, если бы тебе оказали какую-нибудь медицинскую помощь. — Я увидел, как она закусила губу. — Зачем? У тебя неприязнь к больницам или что-то другое?

— Это не так. Просто это... это...

— Что? Расскажи.

На секунду она положила свою голову мне на грудь, чтобы скрыть свое лицо.

— Просто я ненавижу свою семью, и я не хочу, чтобы они об этом узнали.

— Почему? Но ведь ты это сделала не нарочно.

— Я знаю. Просто они... просто... все это сложно.

— Сложно, — повторил я.

— Да. Сложно. — Я замедлился по мере приближения к полотенцу Слоун. Я поставил ее на полотенце и присел рядом с ней.

— Разве они не знают, что ты здесь?

— Нууу, — ответила она, уходя от ответа. — Не совсем.

— Это из-за прошлой ночи? Но я ведь не боюсь твоего брата, если это то, о чем ты переживаешь.

— Нет, нет. Это не так. Просто это....

— Ты можешь мне рассказать. Чтобы это не было. Я не осужу. И не буду злиться, если тебя это беспокоит.

Она зарычала.

— Хммм. Это не так. Просто это... мне стыдно.

Я пододвинулся ближе, переместив вес на бедро.

— Хорошо, расскажи мне, что происходит.

— Слушай, моя семья просто очень... любит меня контролировать. Мне было трудно их убедить, что я уже выросла, и что они могут мне дать возможность жить своей жизнью. Мне двадцать один год и это очень важно для меня. Они придут в бешенство, если узнают, что я была с парнем на пляже, меня ужалила медуза, а затем я оказалась в больнице. Если они узнают, то в течение следующих нескольких месяцев, они будут говорить мне всякое дерьмо, когда я захочу выйти из дома.

— Не обижайся, но почему ты просто не уедешь от них?

Слоун вздохнула.

— Это не так просто. Есть вещи... в общем, это не так просто. Поверь мне.

Каждый человек имеет право на свои тайны и свою личную жизнь. Я из тех людей, которые верят в это, так что я не стал давить на нее.

— Хорошо, хорошо. Давай найдем отель и, по крайней мере, поедем туда, где ты сможешь отдохнуть. В этом случае, ты не потратишь время на жалкую автомобильную дорогу и на сомнительную семью сегодня. Ты скажешь своей семье, что ты с другом, и что ты будешь дома завтра. Правдоподобно звучит?

Я увидел, как она часто задышала. На ее лице снова появилась улыбка.

— Это звучит здорово.

Я тихонько выдохнул.