Вся Робин Хобб в одном томе

Мальчик-солдат вздохнул. Он поступил так ради своих сородичей. Он был готов пойти на жертвы, но сомневался, какая часть его решимости определяется желанием спасти народ и деревья предков, а какая — военной подготовкой Невара Бурвиля. Одобрил бы это настоящий спек, воспитанный соплеменниками? Или чужой подход отравил его мышление подобно яду, попавшему в кровь? Он понимал, что сделал разумный выбор, но разумен ли он по-гернийски или по-спекски?

— Лисана знала бы ответ, — мысленно шепнул я ему.

Далекий выдох, едва коснувшийся его ушей. Лисана может дать ему совет. Она помогла ему достичь власти и могущества. Она научила его всему, что он знает о народе. Она поймет, где начинается тот, другой Невар и где он заканчивается.

Я навел его усталый разум на мысли о Лисане. Я воскресил самые яркие воспоминания о ней и сосредоточивался на них, пока не начал тосковать по ней так же сильно, как сам мальчик-солдат. И пока он проваливался в дрему, я скармливал его расслабившемуся сознанию образы и мысли о Лисане. Моя тактика увенчалась успехом. Он соскользнул в сон о Лисане, щедрый на подробности и ощущения. Я присоединился к нему, а потом, задержав дыхание, которым больше не мог управлять, вытолкнул нас обоих из его тела в странствие по сновидениям.

Я жаждал отправиться к Эпини. Мне нужно было поговорить с сестрой и узнать, что с ней происходит. Я не осмелился даже попытаться. Но я мог сосредоточиться на Лисане, зацепиться за собственные воспоминания о ней и вырваться из сна мальчика-солдата к ней.

Не думаю, что она спала. Едва ли она нуждалась в этом. Но я застал ее там, где она не была древесным стражем, привязанным к своему дереву и вечному наблюдению за мостом душ. Она вспоминала осень. Лисана сидела на склоне холма и смотрела вниз, в долину, заросшую деревьями. Сквозь утреннюю дымку она разглядывала разноцветные кроны. Порывы ветра оставляли за собой след танцующих в воздухе листьев.

— Сколько раз ты встречала осень? — спросил я, усевшись рядом.

— Я давно перестала вести им счет, — ответила она, не глядя в мою сторону. — Эта была одной из моих любимых. Вон та маленькая березка как раз достаточно выросла, чтобы разбавить желтым красноту ольшаника.

— От этого оба цвета кажутся ярче, — заметил я.

К моей радости, улыбка тронула уголки ее губ. Она повернулась ко мне и округлила глаза.

— Теперь ты выглядишь как один из народа.

Я с удивлением покосился на собственные руки и босые ноги. Она была права. Моя кожа была разукрашена пятнами, наколотыми мальчиком-солдатом. Я хотел было что-то объяснить, но вместо этого сказал:

— Мне так тебя недоставало. Ты даже не представляешь, как я по тебе скучал. Не только твоих знаний и наставлений. Твоего присутствия. Твоих прикосновений.

Я взял ее за руку. В сравнении с моей ее ладонь казалась маленькой и пухлой. Я наклонился ближе, чтобы вдохнуть аромат ее волос. Несколькими мгновениями раньше в них поблескивала седина. Сейчас они стали густо-каштановыми, лишь с несколькими серебристыми прядями. Она закрыла глаза и прижалась ко мне, вздрогнув, когда мое дыхание коснулось ее кожи.

— И ты еще говоришь, что я не представляю, как ты по мне скучал? — прошептала она. — Ты ходишь по живому миру. Вокруг тебя другие люди, другие женщины. А мне остались лишь воспоминания. Но сейчас ты здесь. Я не знаю, как тебе удалось прийти ко мне, и не хочу попусту терять время на догадки. О, мальчик-солдат. Побудь со мной хоть немного. Дай мне прикоснуться к тебе, обнять тебя. Боюсь, другого случая нам уже не представится.

Я, не задумываясь, обнял ее и привлек к себе. Пожалуй, лишь в отношении Лисаны наши с мальчиком-солдатом чувства полностью совпадали. Меня больше не заботило, что свело нас вместе. И не тревожило, что воспоминания о том, как мы полюбили друг друга, принадлежали не мне. Обнимать ее было хорошо, просто и правильно. Любовь к ней не требовала с моей стороны никаких усилий. Я поцеловал ее мягкие губы и зарылся лицом ей в волосы, чувствуя себя так, словно наконец вернулся домой.

Я подтолкнул мальчика-солдата к тому, чтобы он позволил мне сбежать к Лисане. И каким-то образом часть его сознания я прихватил с собой. Но если он и подозревал о моем присутствии, сейчас он не боролся со мной. Запах, вкус и тепло Лисаны затмили вопрос, который я так стремился ей задать. Сейчас я был с ней, и значение имело только настоящее.