Вся Робин Хобб в одном томе

— Ничего, — печально ответила она. — Совсем ничего. Он как раз вернулся домой поужинать. Не то чтобы там было достаточно еды, чтобы называть ее ужином. А он даже не съел свою часть. Просто накинул плащ и снова ушел. Думаю, он присоединился к дорожным строителям. Вчера они впервые вышли на работы. Теперь их не заботят стужа и голод. Заключенных подняли с утра, но их не пришлось заставлять. Половина наших солдат отправилась туда вместе с ними. Я не понимаю, что происходит, Невар. Но Спинк прошлой ночью не пришел домой, и я не уверена, вернется ли он вообще. Мы с Эмзил не отважились выйти его искать. Геттис стал слишком опасным местом, чтобы женщины и дети ходили по его улицам в одиночку. Тут всегда темно, даже днем. Я уверена, что умру здесь, так или иначе. Я начала понимать страхи Эмзил; страшнее всего умирать, зная, что твой ребенок жив и беспомощен. Худшего я себе представить не могу.

Во мне поднимался бессловесный ужас.

— Эпини. Не делай ничего безрассудного. Пожалуйста. Просто… просто живи. Сначала день, потом ночь. Дальше будет только лучше.

У меня не было никаких оснований так говорить. Как и она, я боялся, что ее дела и дела всех жителей Геттиса будут становиться все хуже и хуже. И все же я воодушевленно лгал.

— Весной всегда начинают приходить фургоны с припасами. Возможно, они уже в пути. Продержись еще чуть-чуть. Доверяй Спинку и верь в себя. Ты смелая и сильная, самая смелая и сильная женщина, какую я только встречал. Не сдавайся.

Ее мысль казалась вымученной, словно она заставляла себя отвечать.

— Я уже говорила тебе, Невар. Я не могу сдаться. Не могу, пока Солина жива и нуждается во мне.

— И она будет жить. Обязательно. И ты тоже. — Чуть помешкав, я решительно продолжил: — Как только дороги высохнут, Эпини, как только они сделаются проезжими, тебе следует запрячь лошадь в повозку и вернуться в Старый Тарес. Если ты скажешь Спинку то же, что и мне, он поймет. Уезжай из Геттиса. Отправляйся к отцу. И оставайся там до тех пор, пока полку не дадут лучшего назначения.

— Трусливо сбежать, — вполголоса уточнила она. — Вернуться, чтобы жить в праздности на попечении отца, слушать упреки матери в том, как глупо с моей стороны было выйти замуж за сына нового аристократа. Смириться с тем, как она порочит Солину. Нет, Невар. Даже умереть проще. Но я не сделаю ни того ни другого. Я клялась Спинку в верности, когда мы сочетались браком, и останусь с ним, делая все, что в моих силах.

— Но ты же уговаривала его бежать.

— Напрасно. И если — когда он вернется, я скажу ему, что поняла свою ошибку, и попрошу прощения. Нет. Я останусь здесь, с ним, что бы ни произошло.

Она тяжело вздохнула. Малышка на ее руках наконец заснула, но Эпини не отваживалась пошевелиться, чтобы не разбудить ее. Дыхание кузины сделалось глубже, и наша связь упрочилась. Вместо того чтобы просто чувствовать все, что ощущала Эпини: покачивание кресла, ноющую спину, тепло камина, голод и вес ребенка, — я держал ее за руки и смотрел на нее. Она казалась совсем юной — я предположил, что она чувствует себя по-детски беспомощной. Ее губы потрескались, а волосы выбились из кос. Я сжал ее руки сильнее и постарался вложить в свои слова душу.

— Эпини, ты храбрая и сильная. Когда ты делишься этим со Спинком, таким же храбрым и сильным, как ты, вы поддерживаете друг друга. Не сдавайся. Ты права. Я ошибся, предложив тебе бежать к отцу. Какие бы беды вас ни ожидали, вы должны встретить их вместе.

Она заглянула глубоко мне в глаза.

— Я останусь здесь. До конца, каким бы он ни оказался, я останусь здесь. Я прошу тебя только об одном, Невар. Иди в сон моего отца. Сообщи ему, что с нами сталось. А потом вернись ко мне сказать, что он обещал выслать нам помощь. Пожалуйста, Невар. Ты можешь это сделать?

— Не знаю.

Ее просьба поставила меня в тупик. Достаточно ли хорошо я знал дядю, чтобы хотя бы попытаться? Войти в сон Эпини всегда оказывалось легко. Дар медиума открывал ее спящий разум для моего вторжения. Моя близость с Ярил позволяла мне дотянуться до нее, но я не представлял, верила ли она «снам» обо мне. А дядя? Да, я уважал его и любил за все, что он для меня сделал. Но войти в его спящее сознание и говорить с ним?

— Я попытаюсь, — решился я, хотя мое сердце полнилось дурными предчувствиями.

У меня вряд ли оставалось еще много времени, а мне отчаянно хотелось увидеться с Ярил и узнать, все ли с ней в порядке. Это был непростой выбор: потратить оставшееся время на попытки дотянуться до дяди, а потом вернуться к Эпини, чтобы дать ей хоть малейшую надежду, или выяснить, как дела у моей сестренки, которой предстоял брак по сговору в поместье, управляемом моим безумным отцом.

— Я попытаюсь. Попытаюсь прямо сейчас, — пообещал я, выпуская ее руки.