Наталья Дым

Вся суть ноября…

Вся суть ноября – в чашке горячего чая и запахе прелых листьев. Когда за окном изголодавшимся псом воет ветер и швыряет в стекло пригоршни колючего то ли дождя, то ли снега. А ты сидишь у открытого огня, поставив уставшие ноги на решётку камина, и ворошишь витой чугунной кочергой сучковатые поленья.

Больше всего ей нравилось, как горели еловые – с запахом смолы и весёлым потрескиваньем, изредка выбрасывая в воздух фонтанчики ярких искр. На ночь надо будет подложить дубовых плашек. Они будут долго тлеть тяжёлыми малиновыми углями, нагревая комнату немного угарным теплом и изгоняя мглистую сырость из тёмных углов.

Иветта сделала глоток зелёного чая из тонкой фарфоровой чашки, брезгливо сморщила нос и украдкой оглянулась через левое плечо: не видит ли он

? На самом деле она не любила чай, особенно зелёный. На языке оставался привкус тех самых прелых листьев. Она бы сейчас с удовольствием налила в большую глиняную кружку какао с высокой молочной пенкой, испекла шарлотку из поздних яблок… А не давилась безвкусными крекерами и вонючим пойлом со вкусом распаренного банного веника.

Но все всегда говорили, что она недостаточно изысканна со своими деревенскими привычками и слишком толстыми ляжками. Поэтому Иветта сунула в рот лепесток твёрдого, как картон, крекера и отхлебнула изысканного и аристократичного молочного улуна. Или что там попалось ей в этот раз?

– Марк, может, хватит дуться и поговорим? – Иветте не надо было смотреть в дальний угол комнаты, чтобы знать: он опять не в духе.

Последнее время это случалось с ним всё чаще и чаще. Не помогали ни подарки, хотя Иветта никогда на них не скупилась, ни его любимый чай, ни идиотский кот, от которого у Иветты на дорогущих красных брюках поселилась непереводящаяся чёрная шерсть.

Кстати, а где этот меховой мешок с блохами? Наверняка забился под кресло своего обожаемого хозяина.

Иветта немного помолчала и прислушалась. В углу было тихо. Эта парочка точно решила довести её до белого каления или свести с ума.

– Марк! – Иветта повысила голос. – Ты меня слышишь?

Она машинально сделала ещё один глоток чая. Еле тёплая жидкость с явным вкусом сена была ещё тошнотворней на вкус, чем горячая… Суть ноября… Надо же такое выдумать! Иветта раздражённо поморщилась и со стуком поставила чашку на низкий журнальный столик. Кстати, тоже куплен ради него. Иветте тогда понравился совсем другой стол. Стеклянный, с гнутыми ножками. А не эта простенькая табуретка, которая к тому же стоила, как розовый слон.

Вдруг висок пронзила игла острой боли… Иветта зажмурилась, но это не помогло: боль алыми толчками била прямо по глазным яблокам, отдаваясь куда-то в затылок. Она поспешно сжала ладонями пылающий лоб. На несколько кратких мгновений стало легче, но через пару секунд боль огненным бичом вновь хлестнула её по зажмуренным векам.