Вся власть советам!

Все правильно, и Балтика и Черное море в условиях развития минного дела, аэропланов и подводных лодок превращаются для кораблей первого ранга в ловушку, из которой нет выхода. Океан — вот стихия для линкоров и крейсеров. Но ни в Севастополе, ни в Кронштадте океаном даже и не пахнет. Замкнутые моря с узкими, как бутылки, горлышками-проливами, контролируемыми бог знает кем.

А новая база на Севере позволит обрести свободный выход в открытое море. Но это будет потом, а пока там практически ничего нет, кроме тоненькой, сделанной, что называется, на живую нитку железнодорожной колеи, связывающей Кольский залив с центральными губерниями. И все надо создавать с нуля, начиная от казарм для команд и кончая доками и судоремонтным заводом, без которого флоту просто некуда деться. А тут еще эти англичане, будь они трижды неладны…

О чем думал капитан 2-го ранга Владимир Белли? Может, о той таинственной незнакомке, с которой простился на Воскресенской набережной, не желая раскрывать ее инкогнито даже перед лучшими друзьями. Как ее звали — Ольга, Татьяна, Елена или Мария, и кто она? Так и осталось неизвестным. И что с ней стало в нашей истории, знает один только бог. Тиф, «испанка», холера, разбои и грабежи, голод и холод первых революционных зим, бессудные казни заложников, «красный террор»…

Известно лишь, что старый моряк до конца своей долгой жизни — а умер он в возрасте девяноста шести лет — бережно хранил ее фотокарточку. Только Петроград новой реальности — куда более безопасный город, чем он был в той, нашей реальности, а кавторангу Владимиру Белли всего тридцать лет. Он молод, красив, на хорошем счету у нового начальства, и ничего еще не предрешено…

О чем думал каперанг Петров? Об осколках японского фугаса — привет от микадо из 1904 года. О бывших друзьях, которые вполне могут оказаться злейшими врагами. О том, что и саму флотилию Ледовитого океана, и береговые службы придется очищать от людей, некритически оценивающих участие России в Антанте и ставящих союзнические отношения с Англией и Францией превыше интересов самой России. А ведь кроме этого есть банальные казнокрады, жулики и взяточники всех мастей, готовые за деньги напакостить своей стране. И если Викжель в Питере уже обезврежен, то на Мурмане еще процветает аналогичный Совжелдор, а также целый куст разного рода «революционных комитетов», унаследованных от февральской эпохи и переполненных проходимцами всех мастей. Они вносят дезорганизацию в жизнь Мурмана, и порой бывает трудно понять — глупость это, алчность лихоимца или изощренное предательство.

То, что капитан 1-го ранга успел узнать о состоянии дел на Севере, можно было охарактеризовать как Клоака Максима — так в древнем Риме называли городскую канализацию. И эту клоаку ему предстояло вычистить, погрузившись в нее чуть ли не с головой. К счастью, этим заниматься будет не только он, но и «товарищ Антон», человек, который при первой встрече произвел вполне приятное впечатление. Вот пусть он и возьмет на себя все эти «ревкомы», а также взяточников и жуликов, а он, каперанг Петров, займется более привычным для себя делом.

Мысли товарища Рыбина были похожи на мысли каперанга Петрова. В условиях, когда партия декларировала переход власти в руки трудового народа и начало этапа мирного строительства государства всеобщей справедливости, девяносто процентов бывших товарищей из соратников и попутчиков превратились в лютых врагов, ибо не умели ничего другого, кроме разрушения всех основ.

Антон Рыбин, в числе прочих, участвовал в допросах уцелевших участников «винного мятежа» и знал, кому именно было выгодно это «разрушение основ». При этом ему открылись такие бездны предательства и порока, что человек с более слабой психикой не выдержал бы и наложил на себя руки. Провокатор, он все равно остается врагом пролетариата, даже если работал он не на царскую охранку, а на французскую, британскую или на американскую разведку… Куда там тайнам нилусовских «Сионских мудрецов»… Антон увидел воочию — какой змеиный клубок представляли собой «птенцы Троцкого», приехавшие в Россию для разжигания «мирового пожара». Хорошо, что на них нашлись «пожарные», которые пулеметами, словно огнетушителями, загасили троцкистско-свердловскую нечисть.

Но в Мурмане все было еще впереди. И он, товарищ Рыбин, должен будет очистить от этой скверны Советский Север, как товарищ Дзержинский сейчас очищает Петроград и центральные губернии.